Сибирские огни, 1982, № 2

Забродин впервые после болезни вышел на улицы села, воспринята всеми как Победа его идей, его характера, тем более, что это совпало с первой бороздой безотвальной вспашки,., пока что огорода. Образ Забро­ дина точен, пластичен, и сцена эта отно­ сится к финальным, в ней отчетливо видна авторская позиция. Из романа ясно, что Забродины, прошедшие мальцевскую шко­ лу,— люди, истинно преданные своему хле­ боробскому делу, сильные и дальновидные, именно они, хотя и «схватывают» ранее «положенного времени» инсульты,— наша самая большая надежда, они —олицетворе­ ние совести народа, им нет необходимости упрекать себя, хныкать и каяться на кру­ тых поворотах российского земледелия. Образ первого секретаря райкома Вик­ тора Викторовича Кручинина — централь­ ный. Он дан в романе объемно в сво­ их личных, семейных и общественных взаимоотношениях, со всеми колебаниями, сомнениями, поисками и обретениями. За­ ключительная сцена романа посвящена ему, хотя к решению исследуемой проблемы она, казалось бы, отношения не имеет. Кручинин в главе «Сын» отправляется в детдом, «выбирает» мальчика, чтобы его усыновить, и отправляется с ним к жене, с которой у него разлад на этой почве — у них нет детей. Образ Вали, жены Кручи­ нина, не очень выразителен, и вся эта «личная» жизнь героя не всегда, быть мо­ жет, звучит убедительно, однако в этой сцене Кручинин снова предстает перед нами как личность незаурядная, интересующая читателя не только как районный руково­ дитель. Когда директор детдома порекомендовал взять пятилетнего мальчика, у которого ни­ кого из родных не осталось, Кручинин на нем и остановился сразу: «Егорку я возь­ му...... «Надо хотя бы увидеть мальчика,— посоветовал директор.— А вдруг не понра­ вится». «Как не понравится?» — спросил Кручинин и удивился, узнав, что тут иног­ да придирчиво «выбирают», а то и возвра­ щают ребенка. «Знаете, я не щенка выби­ раю. Это же человек». В детдомё был послеобеденный отдых, а Кручинину тут же захотелось взглянуть теперь уже на своего Егорку: «Кровать Егоркина стояла у окна, в уг­ лу, и спал он, разметавшись, отвернув лицо к стене,— рука свесилась, одна нога по­ верх одеяла... У Кручинина сжалось все внутри, и туман застлал глаза — таким хрупким и беззащитным показался ему Егорка... Кручинину захотелось подойти и прикоснуться к жесткому его вихру, ук­ рыть разметавшегося мальчика одеялом». Так предметно и действенно приблизил к нам писатель своего Кручинина. Завершая роман такой щемяще оптимистической но­ той, хотя характер Кручинина отнюдь не­ однозначен, автор внушал нам свою веру в таких людей. Кручинин нередко вызывал наше читательское неприятие, особенно своей рефлексией в решении принципиально важных вопросов. Ах, как долго он коле­ бался или молчал, если даже убеждался, что идет по неправедному пути. Наш перелом в оценке личности Кручинина начался с мо­ мента, когда он вместе с секретарем обкома Скоповым признается: «Все, что случилось, лежит на нашей совести». Это, конечно же, трезвая и честная самооценка, полное не­ желание сваливать свою вину на кого-то другогб, на Антонюка, например, или на «волевых» руководителей, успешно действо­ вавших в те. годы. И никуда не денешься — И. Кудинов написал о них правду: и они виновники «черных бурь», гибели земли. Образы Скопова и Кручинина не равно­ значны, пусть как руководители они имеют немало общих черт. Скопов, например, за­ сеял однажды немалый клин травами, ок­ ружив его полосами кукурузы, чтобы никто не заметил. Кручинин «терпел», получал выговоры за райкомовского сторожа, тоже тайного «мастера овсяных дел», культуры тогда запрещенной, хотя и выгодной, как свидетельствовал вековой крестьянский опыт. Но выступать активно, как Забродин, в защиту трав или овса ни тот, ни другой не осмеливались. Кручинин, потому что не имел собственного мнения, якобы из-за малой образованности. Скопов, занимая бо­ лее высокий пост, на такую отговорку права не имел, он дипломатничал, извора­ чивался, и Забродин вынужден был о нем подумать: «Неужели и Скопову не хватает смелости, как тому председателю, который бросал зерно в грязь...» Решил Кручинин как-то «попробовать» и отвести Забродину «небольшой участок» под опыты и тем са­ мым поставить забродинских противников перед фактом явной выгоды. Забродин от­ казался: «Землю, Виктор Викторович, надо спасать не частично, а целиком и полностью. И если драться, отстаивать свою точку зре­ ния, так драться в открытую, с противником драться, а не с его тенью». Половинчатым, то молчаливым, то растерявшимся предста­ ет перед нами Кручинин, и эти его колеба­ ния дорого обошлись району, которым он руководил. Опомнились оба. Скопов и Кручинин, когда грянула беда, трудно попраэимая, потребовавшая нового отношения к земле. И Кудинов постепенно подводит на( к по­ ниманию разницы между Кручининым и Скоповым. Кручинин решительней начал менять свои позиции и действовать, в сущ­ ности, по забродинскому плану. Скопов, если и считает, что черные бури и на его совести, все-таки настаивает: «Не надо искать правых и виноватых». А в методах спасения земли, которые разрабатывает тот же Забродин, сомневается, и с Кручи­ ниным снова и снова говорит не как рав­ ный, одинаково ответственный за дело, а только как вышестоящий руководитель, будто бы знающий обязательно больше, чем его подчиненный. Кручинин нередко слышит от него то в шутку, то всерьез: «Проповедуешь черт знает что», «Нахал ты... одного защищаешь, а другого не ща­ дишь», «Не боишься, что при случае спущу с тебя три шкуры» и т. п. Лишь под напо­ ром прозревшего Кручинина Скопов начи­ нает задумываться, но как-то с недомолв­ ками и, пожалуй, декларативно. Он вспоми­ нает отца, который самоотверженно сра­ жался в свое время с кулаками и в труд­ ные дни настойчиво твердил: «Нет, не до­ ждетесь вы от нас белого флага!» Скопов повторяет... в полусне: «Не будет, от;ец, бе­ лого, не будет...» Однако это не помешает ему в принципиальном вопросе о снятии с работы Забродина занять нейтральную по­ зицию и даже отчитать Кручинина за «пар- 162