Сибирские огни, 1982, № 2

над Березовкой затянуло густой морочью, заклубились по-осеннему низкие серые тучи, и пошел дождь, затяжной и хлесткий. И день, и два не переставал. Земля раскис­ ла и хлюпала под ногами. Егор не находил себе места в эти дни...». Урожай собрали меньше, чем ожидали. И это лишь один пример такого нерастор­ жимого слияния так называемого пейзажа с основным действием повествования. Есть, разумеется, и нейтральные картины приро­ ды, но в кудиновской повести о крестьян­ ском труде нейтральность условна, если повнимательней присмотреться к каждой из этих картин. В размышлениях о повести «Хлебозары» приходилось обращаться до преимуществу к первой ее части «Егоровы дни», потому ч^о вторая — «Катание на самолете» — сюжетно слабо связана с первой. В сущно­ сти, завершающая треть повести посвящена истории любви Ольги Деминой к сыну Его­ ра Басаргина — Алексею, человеку давно семейному. История трогательная, драма­ тичная, разрешившаяся нравственной побе­ дой женщины над собой, однако все-таки побочная для истории жизни Басарги'на- старшего. На первый план выплыли другие герои, хотя и родственные Егору Егоровичу или близкие ему по духу (Ольга — агро­ ном, и может считаться продолжательницей его дела), но со своей и не новой для пове­ сти темой. К числу наиболее значительных произве­ дений И. Кудинова на современную тему относится роман «Стихия», вышедший в 1977 году. Основные события, которые в нем происходят, связаны с проблемой сбе­ режения земли как главного нашего богат­ ства. Те, кто работает на земле честно и самоотверженно, показаны как крупные личности с высокими требованиями к себе. Хлеборобский труд для них — творчество, как и для Егора Басаргина, и автор подчер­ кивает духовную красоту таких людей. Стихия — это «черные бури», разразив­ шиеся над полями Алтая и Казахстана в ос­ новном из-за сплошной вспашки, проводи­ мой в годы освоения целины. Ветровая эрозия почвы — давняя беда России, но, начиная с шестидесятых годов, она приоб­ ретает чудовищные размеры. В Сибири о таком бедствии, пожалуй, и слыхом не слыхали. И вот людям на Алтае, непосред­ ственно пережившим такую бурю, пред­ стояло найти выход из создавшегося поло­ жения, иначе гибель земли неизбежна. Своевременность и злободневность такого романа определяется не только его худо­ жественными качествами, но еще и тем, что пыльные бури, вызванные деятельностью человека, продолжают свое разрушительное действие, они до сего дня ежегодно то там, то здесь посещают наши поля, нанося ог­ ромный ущерб народному хозяйству, и борьба с ними — это задача не на год-два, а на десятилетия. И. Кудинов занял в романе граждански четкую позицию, исходя из подлинно госу-. дарственных интересов. Он с болью пишет о беде, переживаемой землей, и он верит в советского человека, способного преодолеть на своем пути и это препятствие. В трудных вопросах о причинах бедствия, о виновни­ ках его, вольных или невольных, писатель стремится разобраться подробно, ответст­ венно и с присущим ему историзмом. В од­ ной рецензии писалось, что будто бы причи­ на черных бурь по роману «невиданная засуха». Между тем у И. Кудинова агроном Забродин объясняет суть дела несколько иначе: «Теперь уже ни для кого не секрет, что бедствие, происшедшее в нынешнем го­ ду, подготовлено... в течение последнего десятилетия, когда мы бросили под плуг не только ветроустойчивые массивы, но и... все, что можно и чего нельзя». Что такое «последнее десятилетие» для героев романа? Это, несомненно, 1954— 1964 годы. Здесь и распашка целины, край­ не тогда необходимой, но в разумных раз­ мерах, здесь и атака на «травопольную систему земледелия», здесь и действо без­ удержного волюнтаризма... И. Кудинов взял для художественного исследования весьма драматичный отрезок времени и, как никог­ да в своих произведениях, поставил героев романа в резко конфликтную ситуацию: С одной стороны, Забродин, опирающийся на мальцевскую систему земледелия, с дру­ гой — Антонюк, идущий на поводу модных веяний, поддержанных «сильными» людьми без научно обоснованных рекомендаций, без использования опыта поколений. В откро­ венной беседе секретаря обкома Скопова и секретаря крайкома Кручинина была выска­ зана такая мысль: «Когда ошибаются силь­ ные — это опасно, опасно вдвойне». Волюн­ таризм — это благодатная почва, на которой пышно расцветают крайности Анто­ нюка и ему подобных деятелей. «И я считаю,— говорил на одном совеща­ нии Антонюк, — что пришло время отка­ заться от первобытного способа землеполь­ зования — необходимо, как говорится, Вдоль и поперек перепахать травы, с корнем их выдрать, окультурить землю...». Самое примечательное, что люди, сидев­ шие в зале, согласно аплодировали ему, считая это последним словом агрономиче­ ской науки, а те, кто сомневался, чаще все­ го отмалчивались, опираясь на всегда удоб­ ную «мудрость»: «Не приспело еще время, да и авторитет Антонюка слишком высок сейчас, чтобы замахиваться на него...». За­ махнулся один Забродин, заявив, что «су­ ществующая система обработки степных почв вредна и губительна, что безоглядное уничтожение трав... может повлечь за со­ бою опасные последствия». Вячеслав Андреевич Забродин — самый обаятельный образ р’омана, и не только потому, что он защищает близкие нам се­ годня идеи, а своей принципиальностью, идущей до конца, невзирая ни на какие се­ зонные авторитеты. Его сняли,с высоких постов в Министерстве сельского хозяйства и сняли, наконец, и с должности главного агронома совхоза, но он остался верен себе: никогда не пойдет он против своей совести, не подумает о личной выгоде. Заб­ родин хорошо образован, всегда собран и подтянут, щепетилен даже в одежде, не допускает ни малейшей небрежности... Ост­ ро переживая все метаморфозы «волевого» хозяйствования, он в такие моменты ощу­ щал усталость и пустоту в душе, и полеми­ ка с Антонюком ему на какое-то время тоже казалась бессмысленной, однако в решающие дни он не отступал. Гонения и связанная с ними боль сделали свое дело — он рано получил инсульт. Сцена, когда 06*61 И Сибирские огни № 2