Сибирские огни, 1982, № 2

— Перед нами — земля. Это обширная земля, богатая земля. Мы пришли за ее сокровищами. И мы возьмем эти сокровища во славу Кастильской короны и святой церкви. Друзья! Обращаясь к вам с этой земли, я поздравляю всех вас. Дон Кристобаль снова замолчал. Нужно было сказать еще одну фразу, только одну. Но язык отказывался слушаться. Черт возьми, он не думал, что это будет так трудно! Кристобаль проглотил слюну, глубоко вздохнул... — Я поздравляю всех вас с прибытием в Индию! Да здравствует открытый на­ ми западный путь в Индию!.. С радостным ревом на землю прыгали с кораблей люди. .Они окружили своего адмирала, подняли его на руки и торжественно понесли вдоль берега. На кораблях палили пушки, звенели колокола... * * * Автор предчувствует, как, прочитав этот рассказ, кто-нибудь, хорошо знающий историю великих географических открытий, очень удивится. А может быть, даже рас­ сердится: «Это надо же такое насочинять! Ведь на самом деле было совсем по-дру­ гому!» Все правильно. Автор полностью отдает себе отчет, что на самом деле все было совсем по-другому. Гораздо более сложные отношения существовали у Христофора Колумба с португальским королем, гораздо более сложные пружины двигали полити­ ку Изабеллы и Фердинанда. Вовсе не таким был и реальный Алонсо де Кинтанилья, хотя он и на самом деле оказал помощь Колумбу. А главное — исследователи, кажется, убедительно доказали: Христофор Колумб ни о каком Новом Свете и не помышлял. До конца своих дней он вроде бы был уве­ рен, что открыл западный путь в Индию. Можно, правда, надеяться, что в стройных шеренгах аргументов, которые обычно приводятся в доказательство этой точки зрения, осталась какая-нибудь узенькая ще­ лочка, сквозь которую просочилось несколько маленьких «а вдруг»? А вдруг он все-таки знал, что открыл новый материк? А вдруг именно к этому и стремился? И весь маскарад с западным путем в Индию понадобился только для того, чтобы на понятном сильным мира сего языке богатства и власти обосновать не­ обходимость своей экспедиции? И разве исключено, что изображаемые в рассказе со­ бытия на самом деле могли быть примерно такими, какими они здесь показаны? А, впрочем, почему, собственно, речь зашла именно о Христофоре Колумбе? Ав­ тор нисколько не настаивает, что Кристобаль — это только исторический Христофор Колумб и никто, другой. Ибо разве только Христофор Колумб имел несчастье родиться раньше своего времени? И только ли на рубеже пятнадцатого и шестнадцатого веков появлялись лю­ ди, которые переросли одежки своей эпохи? Да и в одной ли Кастилии таким людям нужно было, превозмогая себя, учиться приспосабливаться и ловчить лишь для того, чтобы попытаться осуществить свое предназначение? Мало о ком из них мы сейчас знаем — это правда. Но то, что анналы, летописи и хроники обычно не хранят память о таких людях, объясняется очень просто: они, как правило, не доживают до тех дней, когда могли бы триумфально войти в историю. Но, заканчивая свое повествование этими печальными размышлениями, автор от­ нюдь не спешит причислить, себя к числу безысходных пессимистов. Напротив, днем и ночью он беспрерывно слышит размеренные ритмичные удары. Это тикают часы ис­ тории. Вращаются их колеса, движутся вперед стрелки. И каждый шаг секундной стрелки — это осуществившееся предназначение еще одного из тех, кто приходит к нам, опережая свое время. - ♦