Сибирские огни, 1982, № 1

колхозах и совхозах республики, но знал также, что не скоро придет ме­ ханизация в эту глубинку. Видел Вадим Михайлович, что к словам Шаг- дарона колхозники равнодушны. Для них разговор о технике — пустой звук... И еще заметил, как неотрывно смотрит на выступающего одна женщина. Та самая, что пришла на собрание позже всех. Золтоев сразу обратил на нее внимание, как только она появилась. Любопытно: кто она такая? Шагдарона сменила доярка с высокоудойной фермы Дулма Очиро- ва. Жилистая, резкая в движениях, крутая на слово. — Гомбо-Доржи хлебом не корми, дай о машинах поговорить. Ка­ кие машины?! Какие машины, я спрашиваю? Нам про это думать даже нечего. У нас скотные дворы разваливаются. А он — машины! Зима скоро, а коровники еще ремонтировать не начинали. — Верно! — выкрикнула с места Нюрка Халзанова с Хамнинской фермы.— А дома, в которых мы живем, лучше коровников? Дали слово Петрухе Содномову: — Везде пошел отъемный метод, а наши доярки никак не хотят освоить. Кое-кто, конечно, начал так работать, но результатов поч­ ти нет... — Ты, елхонсы, только болтать можешь! — вскочила Сэсэгма Бу­ даева.— Знаете, как мы мучимся? Ну, доим коров по-новому. Никто их так раньше не доил. А кто нас учит? Будто что толкнуло Сэренцу: — Я хочу сказать... Я одна в Тасархае так дою. Плохо получается. Не буду больше коров и телят губить. Еще скажу. Ухожу я с фермы... Парторг, перекрывая возникший шум, постучал карандашом: — К порядку, товарищи. Давайте о деле. Заявление Баторовой рас­ смотрим после, в рабочем порядке. Унять собрание, однако, оказалось не просто. Начали кричать: если, мол, каждый будет делать что хочет, кто тогда останется на фермах. Сэренцу опустила голову. Щеки у нее пылали. Люди правы: 'дейст­ вительно, что получится, если, как она, начнут разбегаться с ферм? И правильно, если ее не отпустят. А что же Гомбо-Доржи молчит? Он уговорил ее поехать в Тасархай. Он посулил забрать оттуда. Такие’слова говорил... Она и уши развесила. К нему собралась... Ну, встань! Засту­ пись!.. Раз так, надо оставаться в Галтае. Пусть Гомбо-Доржи думает что хочет, а она сейчас же, сегодня пойдет к нему. Звал? Ну и прини­ май!.. Посмотрим, что ты скажешь... Собрание продолжалось долго. Выступил, как положено, с заклю­ чительным словом докладчик, выразил удовлетворение деловым обсуж­ дением столь важного вопроса и надежду, что поставленные задачи бу­ дут в колхозе «Одон» успешно решены. Постановление приняли единогласно. Разошлись не сразу. Столпились вокруг президиума, о чем-то рас­ спрашивали городского товарища, спорили. Сэреццу говорить было не о чем, и она вышла на улицу. Обрадова­ лась, что стемнело. Как девчонка, затаилась за палисадником в ожида­ нии Шагдарона. Сама подивилась, как сильно бьется сердце, как волнует ее предстоящая встреча. . Озиралась, вглядывалась в каждого выходя-*- щего из конторы, пряча лицо. Гомбо-Доржи все не было... Но вот в ка­ бинете председателя погас свет. Вышли последние, и Шагдарон с ними, направились к дому Боролдоева. Городского гостя повели с собой. Улица опустела. Теперь нечего было опасаться. Не изменив своего решения, Сэренцу неспешно побрела к избе Шагдарона. У ворот темнела чья-то фигура. Это мать Гомбо-Доржи загоняла во двор корову, насте­ гивая ее веревкой. — Иди, иди, гулена! До каких пор шляешься! Сэренцу подтолкнула упрямицу в ворота. — Каждый вечер так,— посетовала старушка,— Спасибо, помогла. Ты кто? Что-то не разгляжу. — Это я, Сэренцу... 91