Сибирские огни, 1982, № 1

от молока выменем, они начинали не мычать — реветь, призывая потом* ство. Чтобы как-то отвадить их, заставили Маленькую Тетушку угонять с фермы молодняк. Тогда коровы начали собираться у сепараторной. И сейчас они явились, неистовым мычанием требуя телят. Сэренцу выпроводила упрямиц обратно на пастбище. # * Обильная снегом зима, хорошие майские дожди, нежаркое лето — все помогло вырасти сочным травам. Давно не было таких! Паси скот где хочешь. Коси — успевай, все равно останется. До середины лета держалась большая вода в речке Тасархай. Холодная, светлая, растеклась по нескольким рукавам, весело журчала на перекатах, скручивалась воронками в неглубоких омутах. По бере­ гам — лучшие пастбища. С заготовкой сена одним бы тасархайским женщинам не управить­ ся. Колхоз послал целую бригаду — с тракторными и конными сеноко­ силками. Валили траву и вручную. Доярок позвали сгребать скошенное сено. Где работают машины, там и механику положено быть. Мало ли что случится... По мелочам поломки исправят и сами трактористы, а если что серьезное,— Гомбо-Доржи тут как тут. Сам не наладит — летучку вызовет. И не только ради машин оказался он в районе Тасархайской фермы... Забот у Шагдарона на новой работе поубавилось. Обо всем колхозе голова теперь не болит. Но не такой он человек, чтобы сидеть без дела. Все равно от темна до темна на ногах. Однако выглядеть стал лучше, поздоровел, посвежел. Даже рубцы от ожогов и ран на лице не так резко выделяются. Откручивал-закручивал, постукивал-подколачивал Гомбо-Доржи, а сам по сторонам поглядывал, будто искал кого. И высмотрел! А как увидел, еще громче застучал железом, да так весело, что не услышать было невозможно. Сэренцу и услышала. Еще издали рукой помахала. Пошла к граб­ лям, которые он чинил. Поздоровались. — Хоть бы отдохнул малость. — Сейчас кончаю,— отозвался Гомбо-Доржи,— Можно перекурить. Он вытер руки, выпачканные маслом, закурил папиросу. Сели рядышком, привалившись к копне. Прежде всегда начинали разговор о Зандане. На этот раз даже имени его не помянули. Фальшиво бы вышло. И I детьми хвалиться не стали. И так известно, что учатся хорошо, а сейчас вместе со всеми на сенокосе и на стрижке овец. Она про советы свекра и подруги гово­ рить не стала, он — о наказах своей матери и тетки Ханды. Обоим без слов понятно, о чем надо дотолковаться. Оба не решаются начать непро­ стой разговор. У Сэренцу щеки пылают, и примолкший ее собеседник, похоже, как говорят буряты, недавно раскаленный камень лизал. — Ты почему так много работаешь? — набралась храбрости Сэрен­ цу.— Когда председатели был,— понятно. А теперь зачем? — Ну...— замялся Шагдарон.— Все, по-моему, так. Вот на вашей ферме сейчас трудно. Как не помочь?.. Может, увезу я тебя отсюда в Галтай? Гомбо-Доржи и сам не ожидал, должно быть, что вырвется у него вот так, вдруг. Тихо стало. Даже жаворонок умолк, будто прислушивался. Не сразу нашлась что ответить Сэренцу. — Вообще-то я сюда, сам знаешь, не по своей охоте поехала. Ты же 78