Сибирские огни, 1982, № 1

— Я Петруху не пасла,— вспыхнула та.— Не хватало мне узна­ вать, где он гостевал. Может, кто другой знает... Сэренцу намек поняла. — Он заходил к нам. Мне скрывать нечего. Приняла его. — Как? — вырвалось у Ленхобо. — Как человека. Ужином накормила. Ночевать оставила. И пожа­ лела. Дрянь он, Петруха! — Зачем вы про него так! — девушка была готова заплакать. — Во-он, оказывается, что! — протянула старшая доярка.— А ты, девка, смотри-ка, прибрала его к рукам? Ну, молодец! — Вы не смейтесь! Он меня красавицей Лабшулуу называл! Удамбра не засмеялась. Ей представился удобный случай посчи­ таться с соперницей. Обращаясь только к молодой доярке, она приня­ лась рассказывать ей о своей несчастной судьбе. В годы Ленхобо она была такой же доверчивой и наивной и лишилась своего счастья, потому что водятся такие, которым не впервой переманивать к себе мужчин... Не от мороза и ветра —от стыда заполыхало лицо Сэренцу. До ка­ ких пор сносить ей укусы Удамбры? Сколько можно делить того, кто когда-то пренебрег этой злой бабой и кого, может быть, давно уже нет на свете? Лопнуло ее терпение, и высказала она Удамбре все, что о ней думала и чего она стоила. Та, конечно, не осталась в долгу, и пошла перебранка! Ленхобо только в растерянности повторяла: — Да что это вы? Перестаньте! Много обидных слов бросили женщины друг другу в лицо. Они уже не слышали их, стараясь перекричать противницу и разбушевавшийся ветер. Кто знает, сколько бы длилась эта перепалка, если бы не остано­ вило их испуганное восклицание Ленхобо: — О-ой! Мой воз! Хуже стянутое, чем на других санях, сено так растрепало ветром, что казалось, будто это гигантская птица хлопает крыльями и вот-вот улетит на все четыре стороны и восемь направлений. Женщины перебросили через воз веревки, зацепили концы за ко­ пылья розвальней, уложили как следует, по центру воза, бастрык, снова перебросили веревки и стали стягивать. Веревка лопнула, и женщин раскидало по льду. И лежа на льду, Удамбра продолжала ругаться, но тут же громко расхохоталась. Когда вот так беспричинно смеются, говорят — «копчик сломался». По счастью, ничего старшая доярка не повредила, однако продолжала давиться от хохота — ее била истерика. Сэренцу только слегка ушибло, а вот Ленхобо распласталась, как неживая. Сэренцу по­ спешила к ней, ухватила под мышки, приподняла, встряхнула. Девушка застонала и бессильно уронила голову, но вскоре пришла в себя, под­ нялась и пошатываясь, добрела до воза. ...Едва обоз появился на ферме, гоЛодные коровы ринулись к сену и никакими силами невозможно было отогнать их от саней. Оказавший­ ся таким лакомым, корм все же удалось отбить у ненасытных жадин \С сгрузцть на фуражном дворе. Доярки подбивали і'дамбру еще разок съездить, но, к счастью, под­ везли солому — овсяную, а соседний колхоз поделился своими запасами силоса, так что из трудного положения вышли. * * * В последний месяц зимы и людям в Тасархае пришлось несладко. Бесшабашная Пагма с помощью Бишыханбагай разрешилась недоно­ шенным ребенком. Пагмушка убивалась, что ребенок может не выжить, а она обещала отдать его на воспитание подружке-ровеснице. Однако горевать Пагма не привыкла и утешала себя тем, что ребенок у нее не последний. А старая телятница — искусная повитуха — сердилась: — Как ты можешь?.. Спасибо, сама жива осталась. 66