Сибирские огни, 1982, № 1

Маялся так Боди, нагоняя на себя тоску, но стоило очутиться рядом с ним Сэренцу или внуку, никто бы и не подумал, что кошки скребут у него на сердце. Мало-помалу втягивалась в новый распорядок жизни Сэренцу слишком много забот навалилось на нее. Как и отец Зандана, стара­ лась забыться в работе, чтобы не думать о муже, а не думать не могла. Перед ее глазами прошло столько эшелонов на восток — целая армия! Пусть никто не сказал ей, куда и зачем. Нетрудно было догадаться, что неспроста. Прошло слишком мало дней после встречи с Занданом, и рано было еще ждать драгоценных писем с номером полевой почты, А как хотелось получить хоть одно, чтобы сняло оно тревоги. Может, напрасно беспокоится? Может, никакой новой войны не будет? Вот бы счастье-то! Так и таились друг от друга Сэренцу с дедом Боди, думая об одном и том же. Баир на новом месте быстро затосковал — в тесной избенке, на занавоженной ферме со злыми бодучими коровами и вечно голодными телятами, которые даже близко к себе не подпускают, так что и не по­ балуешься с ними. Не сошелся он и с ребятишками. Сын Ханды Дугар- дан верховодил несколькими малышами и не разр'ешал им играть с но­ вичком. Баир сунулся к ним раз, другой,— не принимают да еще грозятся. Он не очень-то испугался и поддаваться им не собирался, но деваться было некуда, и он снова тянулся к ним. , . Как-то стали играть в войну. Перехватили рубашонки и платьишки веревками крест-накрест, вроде пулеметных лент, таловые ветки пре­ вратили в сабли, а овечьи челюсти — в пистолеты, запаслись консерв­ ными банками вместо гранат. Вооружились, как говорится, до зубов. Осталось лишь начать сражение, но никто не соглашался быть фашис­ том. Хотели заставить Баира — новенького,— но он был не такой дурак, чтобы соглашаться. К тому же только у него имелась настоящая коман­ дирская фуражка с красной звездочкой. Как же мог он в такой фураж­ ке превратиться во врага?! И тогда-то разгорелась настоящая битва, Храбрые воины тузили друг друга, побросав винтовки и сабли. Кое у кого успело пострадать и обмундирование — ветхие рубашонки не вы­ держали решительных атак. — Пора кончать, друзья! — остановил их боевой пыл мужской голос. Этого человека побаивались даже взрослые, поэтому ребята сразу присмиоели, увидев председателя Шагдарона. Гомбо-Доржи, сколько прожил в улусе, всегда был первым — пер­ вым комсомольцем, первым трактористом. В числе первых ушел и на фронт. Был механиком-водителем «тридцатьчетверки» — прославленно­ го танка. Сражался храбро — награжден орденом Красной Звезды медалью «За отвагу». Рассказывали, что его танк истребил много фа­ шистов. Но и самому Шагдарону досталось от врага — на лице багро­ вые следы ожогов, все тело в шрамах. В том бою, после которого он долго лежал в госпиталях и был совсем отчислен из армии, погиб его. Друг, командир танка, а третий член экипажа остался без ног... В Галтай Гомбо-Доржи вернулся в конце сорок третьего, первым из фронтовиков. И хотя здоровье у него было плохое, его тут же поставили во главе колхоза. Не помешало этому и то обстоятельство, что жена Шагдарона, работавшая колхозным счетоводом, растратила казенные деньги и ока­ залась в тюрьме. Гомбо-Доржи улусники доверяли вполне, и он это доверие оправдывал, как ни тяжко приходилось ему тянуть артельный воз в военную пору. В армию он уезжал вместе с Занданом. Судьба развела их по раз­ ным частям и фронтам. Они дали слово: кто первым вернется в род­ ные края, позаботится и о семье друга. Шагдарон не забыл этой клятвы. Ну, друзья, успокоились? — спросил Гомбо-Доржи притихших малышей.— Хватит воевать. 46