Сибирские огни, 1982, № 1

ли». Несомненно, преемственность этих образов существует. Можно даже сказать, что из Максима Строгова и вырос Антон Соболев, переняв все его лучшие черты. Писатель продолжает свои давние и упор- іные поиски социально-активного героя, об- Іраза руководителя, вожака, отвечающего самым высоким требованиям народа и пар­ тии, воплощающего в себе лучшие черты нашего современника. Однако поиски эти ведутся Г. Марковым уже на другом витке !восходящей спирали. | Мы как-то притерпелись к штампу сред­ ней литературы — молодой, зеленый руко­ водитель мужает под заботливым крылом умудренного старшего товарища. Молодой, само собой, на каждом шагу спотыкается, проявляя свою незрелость и несамостоя­ тельность; старший — снисходительно по­ хлопывая растущего товарища по плечу (какие, мол, ваши годы), учит его ходить по руководящей стезе. В данном случае сказывается не только шаблонность мыш­ ления тех художников, которые этой схе­ мой руководствуются, но и определенная инерция самой жизни, которую упомяну­ тые литераторы так или иначе отражают. |Инерция, приправленная, между прочим, и теоретическими обоснованиями о духов­ ной недоразвитости, нравственной и соци­ альной заторможенности, инфантильности 'нынешней молодежи. В романе «Грядущему веку» Г. Марков развенчивает миф о затянувшемся духов­ ном взрослении современного поколения, о его неподготовленности к решению важ­ ных народнохозяйственных и общественно- политических задач. В романе немало мо­ лодых людей, занимающих ответственные посты, отлично справляющихся со своими обязанностями. Это и однокашник Соболе­ ва, заведующий облздравотделом Барха­ тов, и жена Антона Лена — главный агро­ ном колхоза, и двадцатисемилетний пред­ седатель Серебровского райисполкома Ха­ ритонов. Но прежде всего, это образ само­ го Антона Соболева, тридцатилетнего пер­ вого секретаря обкома партии. Любопытно, что, вступив на столь ответ­ ственный пост, он не чувствует себя ни растерянным, ни придавленным грузом ог­ ромной ответственности. Сказывается, ве­ роятно, не столько жизненный (хотя, как убеждаемся, и он не мал), сколько духов­ ный опыт и идейная закалка, основатель­ ная теоретическая подготовка и универ­ сальная осведомленность в различных об­ ластях жизни, позволяющие не теряться в самых сложных ситуациях, сопоставляя и анализируя, накодить верные пути в реше­ нии выдвинутых задач. Наверное, оттого и не довлеет над Соболевым груз превос­ ходства со стороны более старших по воз­ расту и жизненному опыту товарищей. На­ оборот, они сами с удивлением ощущают на себе его духовное влияние. Но это вовсе не значит, что, обладая та­ ким даром, молодой первый секретарь от­ рывается от масс. Соболев как раз — по­ стоянно стремится показать автор — не упускает возможностей общения с людьми; возможностей перенять о т них что-то пенное. Собственно, здесь уже позиция Антона Соболева, один из его принципов работы с людьми. Он убежден, что «как никогда, сегодня важна инициатива. Инициативные люди— самый ценный капитал». Но это еще и позиция автора романа, всем ходом которого он утверждает, что инициатив- нос^ .„ снизу доверху, предельная жизнен­ ная активность каждого из членов нашего общества есть залог общественного прог­ ресса. Роман «Грядущему веку» пока далек от завершения. Прояснятся до конца многие его коллизии, очертятся характеры его ге­ роев, в том числе и Антона Соболева, ко­ торому, естественно, в первой книге не дано было раскрыться полностью. Однако уже и сейчас можно смело сказать, что бремя лидера молодому коммунисту по плечу, что такие, как Антон, начиная раз­ бег, наверняка продолжатся в будущем, и уже нынче они становятся предвестни­ ками «грядущего века», достойными преем­ никами партийной гвардии, утверждавшей в боях революционные завоевания. А. ГОРШЕНИН Борис Климычев. Часы деревянные с беем. Повесть. Новосибирск. Зап.-Сиб. кн. изд- во, 1981. Был в Томске замечательный часовых дел мастер Николай Николаевич Николаев. Он не только добросовестно и аккуратно выполнял свою, повседневную работу — чинйл часы всех марок и систем, но очень часто и с охотой брался вернуть жизнь механизмам уникальным, за которые дру­ гие мастера не брались, а он работал, в ущерб заработку, вечерами, дома. А еще он сделал часы, которые наигрывали ме­ лодию «Интернационала». ' Его сын, тоже Коля, долго просиживал в мастерской, смотрел на работу отца, а вскоре и сам кое-что научился делать. Хорошая жизнь была. Можно сказать, прекрасная! Но все это было до войны... Началась война. Теперь уж не из любо­ пытства, а на работу приходит в мастер­ скую Николай. Он заменил ушедшего на фронт отца. Другая пошла жизнь... Кажется, сколько уж читано-перечитано рассказов о военном детстве! И заранее знаешь, что вновь прочитаешь о том, как люди голодали в те тяжкие годы, как мерз­ ли, как работали сверх всяких сил, как слушали сводки Совинформбюро, как опла­ кивали погибших... Ведь это было у мил­ лионов. Общее для миллионов людей! И, может быть, прежде всего поэтому не кажется повторением каждый новый рас­ сказ о военной поре. Самая крепкая память — это память на­ рода. Она не устанет, не охладеет, не станет безразличной. Вот и охватывает читателя незабытое волнение, как только берет он в руки еще одну книгу о войне. Тут примешивается у каждого еще и свое. Тем, кому сегодня пятьдесят или чуть больше, были в то время мальчишками и девчонками. И даже если их не прихвати­ ло пламя войны, не слышали они разрывов, не прятались от пуль, все равно они имеют право сказать, что их жизнь воистину опа­ лена войной. Именно к этому поколению принадлежит томский поэт Борис Климы- 189