Сибирские огни, 1982, № 1

дент, и руководитель исторического круж­ ка, и литератор, и организатор заводского музея. Сюда, в дом на улице Успенского, поч­ тальон приносил сотни писем. И в боль­ шинстве из них — опять же просьба о кон­ сультации. «...Этот «гражданин»,— полу­ шутливо, полусерьезно писал о себе Пала- шенков,— очень любит получать письма от друзей, хранит в отдельных папках и ни одного письма не уничтожил. Какая судьба постигнет все это мое достояние — трудно сказать. А ведь за каждой страничкой — живая душа, дыхание времени, боль и ра­ дость сердца. С каким бы интересом чита­ ли мы письма своих дедов и прадедов». Письма, о которых беспокоился Андрей Федорович, не пропали. Они в уже упоми­ навшемся фонде № 2.200. И трудно ска­ зать, сколько исследователей еще будут благодарить человека, сохранившего их, понимавшего, что сохраняет он не просто исписанные листки бумаги, а «дыхание вре­ мени». Здесь письма прекрасного писателя Сергея Маркова, который советовался с Палашенковым, работая над романом о Чокане Валиханове «Идущие к вершинам». Письма талантливого сибирского садовода профессора А. Д. Кизюрина, художника Дмитрия Суслова, внучки М. И. Глинки, крупнейшего сибиреведа М. А. Сергеева, правнучки В. К. Кюхельбекера, вдовы Ге­ роя Советского Союза Л. Н. Гуртьева — Н. П. Гуртьевбй, историка архитектуры профессора В. И. Кочедамова, этнографа М. И. Погодина и многих других замеча­ тельных людей. За консультацией к Андрею Федоровичу обращались порой видные специалисты. Например, в 1966 году по совету мос­ ковского писателя, бывшего омича В. Г. Ут­ кина нагчсал письмо Палашенкову И. М. Кауфман — выдающийся библио­ граф. Его справочники «Русские энцик­ лопедии», «Терминологические словари» яв­ ляются фундаментальными трудами. Наи­ большей известностью пользуется состав­ ленный им указатель «Русские биографи­ ческие и библиографические словари» — классическая работа, известная не только у нас, но и за рубежом. В его письме Па­ лашенкову от 10 марта 1961 года читаем: «Работая над подготовкой описания биб­ лиотеки покойного Н. П. Смирнова-Соколь­ ского, я наткнулся на книгу: «Жизнь и де­ яния Ермака, завоевателя Сибири, выбран­ ные из разных писателей...» М., тип. А. Ре­ шетникова, 1807. Посвящение книги «Храброму казацкому воинству» подписано двумя инициалами: И. Д. Кто это: И. Д.? В «Библиографии Ермака» Е. В. Кузне­ цова я не нашел никаких указаний. Не располагаете ли Вы какими-либо све­ дениями об этом? Был бы Вам глубоко признателен. Само собой разумеется, что в примеча­ нии к этой книге было бы указано, что све­ дения эти получены от Вас». А в следующем письме Кауфман уже благодарит своего сибирского корреспон­ дента и пишет: «Мне показались очень убедительными Ваши предположения отно-. сительно того, кто мог быть создателем книги о Ермаке. Это весьма вероятно. Во всяком случае, я сделаю это в примечани­ ях, сославшись, разумеется, на Вас». 166 Так, в первом томе известного библио­ графического описания «Моя библиотека» Ник. Смирнова-Сокольского, выпущенного под общей редакцией И. М, Кауфмана, воз­ ле вышеназванной книги о Ермаке появи­ лись слова: «Омский краевед и литератор А. Ф. Палашенков полагает, что под этими инициалами скрывается, возможно, поэт И. И. Дмитриев (1760—1837)». На этом знакомство Кауфмана и Пала- шенкова не закончилось. Начавшись как чисто деловое, оно вскоре стало носить дружеский характер и продолжалось до конца жизни Андрея Федоровича. Андрей Федорович вел дневник в послед­ ний период жизни. Дневник этот сохранил­ ся. Настойчивым мотивом проходит по всем его страницам мысль: что будет с его архивом? «Скорблю, что не завершил работу по сбору материалов для Омского областного словаря, не привел в . должное состояние собранные для словаря материалы. Боюсь, что после смерти разлетятся с любовью и трудом подобранные листочки в разные стороны. Хотелось бы, чтобы моя мечта о полном сборе материалов для Областного словаря не умерла с моей могилой. Скорблю, что не пришлось отдать все свои силы изучению края, радушно приняв­ шего меня — ошельмованного. Омск, Прииртышье — вторая моя родина». Мысль же об Омском словаре выдаю­ щихся людей — заветная мысль Палашен- кова. Она, как увидим из дальнейших запи­ сей его дневника, повторяется вновь и вновь. «1969. 3 января, суббота. Всю* ночь болела го­ лова. Минутами набегали мрачные мысли. Все может случиться. К этому «хозяйство мое» (архив, книги, коллекции и т. п.) не готово. 25 февраля, среда. После чая приступил к обычным своим занятиям — разборке ар­ хива. Хочется привести свои накопления в такой порядок, чтобы после меня люди Могли пользоваться. ...Когда возвратился домой, застал у се­ бя друзей — Ксению Алексеевну Зубареву (преподаватель зарубежной литературы Омского пединститута) и славную девушку из редакции газеты мединститута. Гостей волнует вопрос об организации в Омске музея Ф. М. Достоевского. Говорили о Твардовском, Ахматовой и др. За горячим крепким чаем прошло часов около 3. Ми­ лые собеседницы не подозревают, что я серьезно болен. Вскоре после их ухода пришла Нина Митрофановна Часок по­ говорили. После ее ухода занимался раз­ боркой материала на букву «М». Удалось окончить разборку только в 9 ч. вечера. Мучает меня вопрос, много ли удастся сде­ лать по приведению в порядок материалов. Тороплюсь, устаю. 10 марта, вторник. Меня всегда интере­ совали люди и не только знаменитости, но и более скромные в достижениях на том или ином поприще. 12 марта, четверг. Весь день занимался уборкой в библиотеке. Навел некоторый 1 Н. М. С т о л п о в с к а я —библиотекарь на­ учной библиотеки Омского краеведческого музея.