Сибирские огни, 1982, № 1

тамонов, тогда молодой специалист, жил в частной, промерзшей насквозь комнатушке, у жены вдруг пропало молоко, парень по ночам кричал, жена выла над ним. Ужас! Мать приехала, посмотрела два дня на все это безобразие и заявила решительно: — Вот что, детки милые, как хотите, а Михаила я у вас заберу. Вы мне здесь мальчонку угробите. Да и потом Мишка каждое лето проводил у бабушки. ...Поспать Артамонову толком не удалось. Он забылся часа на полтора, а потом, видимо, от рывка поезда на какой-то станции, проснулся. И сразу почувствовал — больше не заснуть. На всякий случай попробовал проверенное средство — посчитал «белых верблюдов». «Один белый верблюд, два белых верблюда.,, три белых верблю­ да...» Это надо было делать неторопливо, старательно представляя верблюдов: как они идут, двугорбые, навьюченные, покачивая головами,— с бархана на бархан, с бархана на бархан... Белые верблюды, белый песок... Артамонов выстроил длиннющий караван — в тысячу двести голов. Сон не при­ ходил. Тогда он потихоньку оделся, прихватил со столика сигареты, вышел в коридор. Остаток ночи простоял там у окна. Курил, думал. Несколько раз выскальзывала из кугіе жена, потершись щекой о плечо Артамо­ нова, спрашивала: — Ну что? Как ты? Мотор как? — Нормально,— отвечал он.— Ты не бегай, спи. Миху разбудишь.' — Ага. Разбудишь его. У подъезда дома, где жила сестра Артамонова Анастасия с дочерью Ольгой (а последний год и мать), несмотря на ранний час, стояла бортовая машина. Артамонов еще из такси ее заметил и признал. — Колина,— сказал.— Точно — его. Коля Тюнин был добрым гением семейства Артамоновых — новокузнецкой его ветви. Работал он шоферов в той же организации, что и сестра; когда и на какой поч­ ве они сдружились, Артамонову было неизвестно, но с некоторых пор дом сестры, быт и жизнь без Коли Тюнина он себе представить уже не мог. Хотя сестре, с ее норовис­ тым характером, всегда хотелось все решить самостоятельно, Коля говорил: «Молчи, блин!» — и вертел по-своему: вез из деревни дешевую картошку, выколачивал дачный участок на две семьи («Зачем он Мне! Горбатить там на старости лет!» — ругалась сестра), переклеивал обои, устраивал Ольге переэкзаменовки в институте (племянни­ ца Артамонова работала и училась — на вечернем отделении). Коля все мог и все умел. Знакомства у него были обширнейшие, в основном, по автомобильной линии. Развинтить, собрать из фантастических обломков, перекрасить — все это горело у .не­ го в руках, и народ вокруг Тюнина роился — самый разный. Коля мог заставить по­ ехать бельевое корыто. Артамонову он с первого взгляда не понравился: за чрезмерную бойкость, пани­ братство и буквально насильственность — по отношению к сестре. Вдобавок, у Коли косил один глаз, и Артамонов неприязненно подумал: «Пройда!» Но потом узнал Тюнина поближе, понял его бескорыстнейшую душу — и полю­ бил. Просто из Коли фонтаном била энергия, желание усовершенствовать все вокруг, улучшить и облегчить чужую жизнь, научить этих — «блин, недокумеканых» — уму-ра­ зуму. А глаз у него косил, кстати, из-за кессонной болезни: Коля служил когда-то во­ долазом и, был случай, пролежал несколько часов на дне, придавленный «севшей» под­ водной лодкой. Артамоновых ждали: Анастасия и Ольга на работу, 'естественно, не пошли, от­ просились. Коля Тюнин глотал в кухне горячий чай. — Не успел, блин, позавтракать. Вы чего опаздываете? Ехать надо. — Не мы — поезд,— сказал Артамонов. — Не выспался, наверное? — спросила сестра. Артамонов махнул рукой: какое там! — Ой, что же делать? Костя звонил только что, просил, чтобы обязательно ты приехал. Он там затуркался совсем. Один ведь с девчонками. Александра-то в боль­ нице. Я тебе говорила — нет?.. Ну, здесь, в городе. Перед праздниками привез, с серд­ цем плохо. Ничего ей не сообщаем — боимся, . 12