Сибирские огни, 1982, № 1

О его качествах педагога-музыканта не­ мало говорит выбор учебного репертуара и работа над ним: «В годы, когда эстетическая и воспита­ тельная ценность пьес Чайковского стави­ лась под сомнение, Штейн изучал с уча­ щимися п ьесы ’ соч. 19, «Времена года» и всегда, как обязательную часть репертуа­ ра в начальных классах,— «Детский аль­ бом», предпочитая его «Альбому для юно­ шества» Шумана (...). В отборе репертуара проявлялась су­ щественная черта метода Ш тейна: учет интереса учащегося. Первопричиной музы­ кальной пассивности педагог считал не­ удачно подобранные сочинения, оставляв­ шие детей равнодушными: музыка не радо­ вала, склонность к ней подавлялась: Психо­ логическая прозорливость позволяла Штейну уже в детях определять стилевые тяготения, начатки индивидуальных вкусов. Искусно сочетал он в программах обяза­ тельную литературу и произведения, кото­ рые в старших классах учащиеся выбирали сами. Поощрялась репертуарная инициати­ ва... С доверием к таланту он увлекал уче­ ника подчас трудными сочинениями, по­ буждая его к активной многочасовой самостоятельной работе... Штейн допускал с одаренными учащими­ ся довольно смелые эксперименты... В ра­ боте над произведением он шел от общего к частностям, не всегда уделяя последним должное внимание... Он был склонен «иг­ рать» на сильных сторонах ученика, выдви­ гать их, прощая изъяны... Штейну давалась легко романтика: здесь была его стихия». ’ Мы привели эту пространную выдержку, принадлежащую перу высококлассного фортепианного педагога (С. М. Хентова знала лично, Алексея Федоровича) только потому, что здесь очень ясно и с большой профессиональной четкостью схвачены черты Штейна-учителя: внимание к склон­ ностям ученика, принцип от общего к част­ ному, эксперимент, инициатива, опора на русские музыкальные традиции. Именно в Витебске, несмотря на трудные годы, засверкал всеми гранями его редчай­ ший педагогический талант. И вот уж после 15 лет работы в Белоруссии — новая пере­ мена судьбы. Тяжело сложившиеся семей­ ные обстоятельства привели его в 1933 году в Новосибирск. Здесь суждено было А лек­ сею Федоровичу еще прожить более чет­ верти века, вплоть до самой кончины. Следует заметить, что в Сибири профес­ сор Штейн начал преподавать уже в 63-лет­ нем возрасте, во всеоружии зрелости и опыта. И он был на 23 года старше того самого города, -куда прибыл. Новосибирск строился, расширялся. Как в любом моло­ дом городе, энтузиазма здесь было боль­ ше, нежели традиций, тем паче музыкаль- педагогических. Да и откуда было им взяться? Алексей Федорович много позже писал в своих воспоминаниях: «В музыкальном отношении город пред­ ставлял почти пустыню. Ни одной музы­ кальной школы, только радиокомитет и со­ листы в нем — певцы, скрипачи, пианисты. Однако обслуживающий персонал по со­ ставлению программ и их печатанию нахо­ дился в стадии совершенной безграмотно­ сти. Как пример, привожу: «Послушайте арию Германна из оперы «Пиковая дама» Чайковского — «Я и м е н н о ее не знаю» (вместо «Я имени ее не знаю»). Можно себе представить, как смеялись радиослушатели при таких обмолвках...»' Но то — радиослушатели. Алексей Ф едо ­ рович не смеялся. Он действовал. Во-пер­ вых, надо было добиться, чтобы в городе образовались профессиональные учебные классы. Трудно представить себе, что Ново­ сибирск, ныне самый яркий из всех музы­ кальных центров Сибири, город, обладаю­ щий • филармонией, оперным театром, консерваторией, пятнадцатью начальными и средними музыкальными учебными заве­ дениями, не имел в . 1935 году даже одной крохотной музыкальной школы. И Штейн стал ходить по инстанциям. Ему говорили: дело,это хорошее, да вот, хлопо­ тать надо о средствах. Потом нашли сред­ ства, но долго не могли найти помещения... Пришлось Алексею Федоровичу и еще кучке энтузиастов (среди которых был бу­ дущий первый директор школы М. И. Неви- тоз) заниматься в классах школ-семилеток, а то и в подвалах, часто без освещения, с огарком свечи в руке. Удивляться тут нече­ м у: еще ни одно подобного рода дело не отличалось легким началом. Трудности, од­ нако, переносились с мужеством и верой в успех. ' Наконец, настойчивость и энергия энту­ зиастов победили. Шкапа была официаль­ но открыта. В этой-то первой в Новоси­ бирске музыкальной школе стала учиться дочь А. Ф . Штейна, Мария (Мусенька, как звали ее близкие), которая и взяла у отца тот особый, проникнутый любовью и м уд­ ростью опыт, который мы называем «на­ следственной профессией». Легко и в то же время трудно говорить о том, что именно перенимали ученики у Алексея Федоровича. Есть, конечно, важ­ ные принципы, но они мало говорят о глав­ ном. А о главном — как скажешь: доброта, скромность, мудрость? Да веДь слова эти так чісто эксплуатируются, что чуть ли не выродились в банальность. Во всяком слу­ чае, конкретный облик создать с их по- мощыб нельзя. Разве что вспомнить один- другой случай из жизни — это иногда про­ ясняет портрет, еле заметнвій под пылью расхожих эпитетов. Вот один из эпизодов. Вскоре после открытия новой школы пригласили Алексея Федоровича в отдел по делам искусств. Дни были предновогод­ ние. Благодарность (устную ) Алексей Ф едо ­ рович, конечно, получил — и весьма сер­ дечную : ему зачли не только хлопоты по организации первой в городе музыкальной школы, не только щедрый педагогический Труд, но и работу в музыкальной редакции радио, и просветительскую деятельность... А в конце этого приятного разговора на­ чальник отдела Г. О. Казарновский спросил: «Скажите, что мы могли бы для вас сде­ лать? В чем вы нуждаетесь?» Когда позже, очутившись дома наедине с дочерью, он стал рассказывать об этом своем визите, его рассказ прозвучал при­ мерно так: __ Вот, Казарновский спросил, что мне нужно, а я-то голову в плечи втянул, уши прижал, как заяц, и быстренько стал сооб­ ражать: угля бы попросить, топить скоро будет нечем... Или, может, прямо квартиру попросить? Ну, думаю , попаду я впросак в 137