Сибирские огни, 1982, № 1

Петербургской консерватории, а также как знаменитый в прошлом пианист и импро­ визатор, сподвижник Шопена, Шумана, А . Рубинштейна. За немногими строками этой энциклопедической справки скрыта полная скитаний и драматизма жизнь. Кое- что мы можем восстановить по рассказам, передававшимся из уст в уста в семье Штейнов, и по сохранившимся в рукописи воспоминаниям Алексея Федоровича. Теодор Штейн родился в 1819 году в г. Альтоне, предместье Гамбурга, в семье местного органиста. Мальчик с малых лет был ярко одарен: легко выучился играть на клавире и органе, начал сочинять му­ зыку. Когда ему было 9 лет, из печати вы­ шли 12 сочиненных им песен. Упоминание об этом можно найти в собрании статей Роберта Шумана «О музыке и музыкан­ тах». Начиная с 10 лет, мальчик проявляет необычайную способность импровизиро­ вать на заданную тему. Этим он удивляет и знатоков-любителей, и профессионалов. Здесь бы, как некогда Листу, найти ему хорошего педагога, да и приступить к му­ зыкальной учебе всерьез. Не тут-то было. О тец юного музыканта, альтонский органист, решил, что успехи мальчика на эстраде — это как раз тот ш ін с, который грех упустить человеку, по­ нимающему толк в удаче. Он начал актив­ но эксплуатировать дарование сына. Зна­ менательно, что ничего светлого в воспо­ минаниях о том далеком предке память семьи Штейнов не сохранила. (Может ли быть посмертная кара хуже, чем это веч­ ное порицание памяти?) Отец и сын колесили по городам Герма­ нии всегда пешком: сыновладелец был скуп и не тратил денег на почтовые каре­ ты. О прелестях его общества в рукопис­ ных воспоминаниях А. Ф . Штейна (со слов отца) говорится буквально следующее: «Будучи чрезвычайно грубым задирой, он, проходя через деревню, обычно вызывал своими злобными замечаниями столкнове­ ния с местными жителями. Кончалось тем, что ему отказывали в помещении на ноч­ лег и частенько приходилось проводить ночи в отдаленном пустом сарае». Этот красноречивый отрывок нет смыс­ ла комментировать. Нравы «минувших дней» и характер отца переданы вполне определенно. Недаром, будучи уже из­ вестным пианистом, профессором консер­ ватории и отцом семейства, Теодор Штейн всегда отмалчивался, когда речь заходила о тех его годах. Тяжело говорить о детст­ ве, которого не было. Рецензенту, которые писали тогда о концертах юного импровизатора, не раз выражали пожелание, обращенное к от­ цу,— дать, наконец, мальчику хорошее об­ разование и удержать его от эстрадных выступлений. Один из дальних родствен­ ников даже предлагал взять мальчика на полный пансион, чтобы предоставить ему эту возможность. Однако папаша Штейн не спешил выпускать из рук столь верный (да к тому же дармовой) заработок. И быть бы Теодору весь свой век ода­ ренным неучем — а то и спившимся не­ удачником, познавшим ранний упадок сил, столь обычный для 'дилетантствующих вун­ деркиндов,— если бы не счастливый слу­ чай, разом изменивший его судьбу. 134 Здесь мы встречаем единственный пункт, по которому письменная версия и устное предание семьи разнятся между собою., —. правда, скорей по форме, нежели по су­ ществу. Согласно письменному свидетель­ ству Алексея Федоровича, в 1834 году в Лейпциге на концерте юного импровиза­ тора присутствовал Роберт Ш уман. Выступ­ ление мальчика прошло, ^<ак всегда, с шумным успехом. А после концерта композитор встал со своего места и в при­ сутствии всей публики «в самых резких выражениях,— пишет А . Ф .,— обратился к отцу мальчика с такой отповедью за безо­ бразное отношение к таланту сына, из-за чего совершенно запущены его интеллек­ туальное развитие и музыкальное дарова­ ние, что пришлось отказаться от беспре­ рывных поездок из города в город». . Другая (устная) версия: на одном из концертов присутствовал сам «король фортепиано» Лист, который в антракте разыскал беспутного папаш у'и после воп­ роса «учился ли когда-нибудь ваш маль­ чик музыке?»— на что получил самодо­ вольно-отрицательный ответ,— влепил не­ твердо стоящему на ногах «бизнесмену» здоровенную пощечину. Из двух версий вторую следует считать менее вероятной, если учесть, что совер­ шить сей акт мордобойного возмездия Листу, возможно, позволил бы его темпе­ рамент, но вряд ли позволило воспитание. Зато достоверно известно, что вскоре после отповеди, полученной его отцом, мальчик играл, в присутствии датского ко­ роля Фридриха V I, и король взял его на государственное обеспечение, благодаря чему Теодор Штейн смог, наконец, полу­ чить приличествующее тому времени му­ зыкальное образование. После памятной поддержки, оказанной ему Шуманом, пи­ анист часто и дружески встречался с ним, приезжая в Лейпциг. У Шумана же он познакомился с многими знаменитостями музыкального мира. Кое-что из его устных рассказов (к сожалению, очень мало) записано Алексеем Федоровичем. Записи эти никогда не публиковались, но пред­ ставляют, на наш взгляд, значительный ин­ терес. Приведем здесь на выбор два от­ рывка, которые, может быть, прибавят несколько любопытных штрихов к портре­ там, хорошо известным читателю, «...В доме Шумана по вечерам было много музыки. Нередко за фортепиано садился сам Шуман. Однако игра его бы­ ла далеко не совершенна. Помимо слабой техники, он имел привычку злоупотреблять педалью, не отрывая ее во время испол­ нения, что вызывало нестерпимый шум. Нервный Шопен не в состоянии был вы­ слушивать такое исполнение. Обычно он подходил к моему отцу и, шепнув ему на ухо: «Шуман сел играть»,— выходил с ним в соседнюю комнату... Весь облик Шумана вспоминался отцу, как человека молчали­ вого, угрюмо сидящего в стороне от об­ щества. При отъезде из Лейпцига Шопен пригла­ сил отца навестить его в Париже. Трудно установить, в каком году мой отец свидел­ ся с Шопеном, но, вероятно, это было в апреле 1841 года на концерте, причем среди слушателей находился Ф . Лист. О самой игре Шопена отец подтверждал