Сибирские огни, 1982, № 1

муне он души не чаял, да за себя стес­ нялся: — Эх, лет десяток бы мне сбросить! Вот работнул бы! Кулаки и те не жаловались, когда в работниках ходил, а тут бы... Но ничего, работну еще. А там, глядишь, по­ следние ребятишки подрастут, в долгу пе­ ред людьми не останемся... * * * Начало совместной работы коммунаров относится к августу—сентябрю двадцатого года, к началу жатвы. Вступившие в ком­ муну жили в разных концах деревни. Скот и инвентарь были еще не объединены, на­ ходились у каждого по дворам, и пользо­ вались ими, как прежде. Коллективный труд начался с совместной уборки хлебов, засеянных в единоличном порядке на паш­ нях, разбросанных в разных концах боль­ шого земельного массива деревни. Это, ко­ нечно, осложняло работу, вызывало труд­ ности, но их преодолевали и мечтали о том времени, когда все и всё будет вместе. Жатву вели тремя или четырьмя группа­ ми. Косили самосбросками и лобогрейками. Каждая группа вязала снопы за одной ма­ шиной. Скосив хлеб у одного, переезжали к другому. Так же ездили и скирдовать. Во время жатвы приезжали на пашню и старухи с серпами, опрятно одетые, преисполненные важности, со строгими лицами. Они с беспокойством и тревогой относились к затеянному детьми делу, со­ ветовали, подсказывали. Их несложные ука­ зания в знак уважения исполняли подчерк­ нуто, как важные. Сами старухи занима­ лись полевой кухней, а в свободное время поджинали углы, пропуски, собирали ко­ лосья, вязали снопы. Нас, ребятишек, не занятых на «постах» коногонов на жатках, тоже заставляли собирать колосья и бало­ вать не давали. Организовать обмолот хлеба коммуна­ рам, не касаясь единоличников, оказалось невозможным. Своей молотилки в коммуне не было. Свозить снопы и складывать при­ шлось на гумнах вместе с соседями по пашне единоличниками, в том числе и с ку­ лаками, и работать вместе с ними, как прежде,— зарабатывать поденщины и хо­ дить на отработку. Для обслуживания восьмиконной молотилки, по тем временам высокопроизводительной, требовалось не менее двадцати пяти — тридцати человек. За день на ней обмолачивали хлеб у не­ скольких хозяев. Дни молотьбы в деревне всегда отлича­ лись приподнятым настроением, торжест­ венностью. Это был праздник труда, пло­ дами которого обеспечивался предстоящий год жизни. Работали день и ночь, но рабо­ тали весело, с огоньком, задорно. В эти дни на время забывалась и утихала искон­ ная вражда между бедными и богатыми, между неполадившими соседями, между поругавшимися родственниками. Все добре­ ли. Ели четыре раза в сутки. Завтракать (по-сибирски обедать) соби­ рались задолго до рассвета. Собирались у того, чей хлеб сегодня молотить или чья очередь. Для хозяина, особенно для хозяй­ ки, это было нелегкое испытание: не столь­ ко ели-пили, сколько судили. Чтобы про­ кормить артель молотильщиков в тридцать человек, сутки готовились, как к свадьбе. Готовили много кваса, варили сусло, пиво. Резали барана, кур, уток, гусей. Даже му­ ка для хлеба должна быть свежая, только что смолотая. Чего не хватало, занимали друг у друга. В том году хлеба уродились хорошие. Работы было много. И все шло будто бы как обычно.. Но это только казалось на первый взгляд. В деревне кипели полити­ ческие страсти. Много разговоров велось вокруг организуемой коммуны. Среди ос­ тальных крестьян коммунары были как с клеймом. Некоторые открыто и враждебно издевались над ними. Некоторые беззлобно шутили, как над чудаками. Немало было и таких, кто сочувствовал и одобрял, даже защищал, хотя идти в коммуну не торо­ пился. Скопление народа на молотьбе ока­ зывалось самым удобным местом для этих разговоров. — Коммуния, паря, хлебца огребет ноне! У которых сроду не было, и то вон чё!.. — Разверстка не поглядит и на ком- мунию. — А им первым надо. Они сознательны. — Вот и придут опять займовать. — А которы,. может, спрячут маненько, закопают? Хе-хе-хе... Коммунары народ стойкий. Их такие разговоры не смущали. Они знали им цену, давали отпор, использовали их для поле­ мики, для пропаганды при массе колеблю­ щихся крестьян. — Мы, Семен Васильич, от Советской власти прятать не будем и займовать к те­ бе не пойдем. Советская власть берет да оставляет, кто от нее не прячет. Ну-ка, скажите, мужики, кого без хлеба оставили? Это говорил Егор Петрович Титов, ка- мышенский старожил, середняк, партизан, коммунист. Отвечал он ярому кулаку-кол- чаковцу Осетрину Семену, хозяину моло­ тилки. Более резок был Федор Васильевич Куп­ риенко: — Нехватка приключится, и тобя, Семен, тряхнем, бо власть наша. Мнение молотильщиков складывалось яв­ но не в пользу Семена Осетрина. — Они нам не мешают,— раздавался го­ лос.— Пущай робят. А доведется, может, еще проситься к ним станем. Младший брат Егора Петровича Титова Алексей, тоже коммунист, задорно подхва­ тывал: — Конечно, пойдете! Вот поглядите, как . мы жить будем, и пойдете. У нашего брата- ередняка раньше две дороги было: или на горбу бедноты в кулаки, а в случае про­ машки самому в батраки, хоть вон к Се­ мену. Он не брезгливый. А теперь вот третья дорога есть —коммуна. Тут без промашки: работай честно и будешь жить без страха перед такими Осетриными. Когда же коммунары работали одни, ат­ мосфера была другая — теплая, товарище­ ская и очень часто веселая. Помнится завтрак у нас. Только было это не в дни молотьбы, а раньше, в жатву. Народу было поменьше, все свои, ком­ мунары. — Здорово ночевали, все крещеные! — нарочито громко, чтобы спрятать смущение 127