Сибирские огни, 1982, № 1

ные, рельсы. Была в том числе яма с битумом. Так вот, в этой яме Ванька тонул. Ни­ чего в своей жизни страшнее Артамонов не видел — ни до, ни после. Хотя много чего успел хлебнуть. Кстати, и сам тонул — дважды. И, был случай, топили его — намерен­ но. Но вот чтобы такое — никогда! В тот раз Артамонов проспал, пригнал свою Белянку позже других, уже по сол­ нышку. А друзья, раньше его собравшиеся, развлечение придумали — прыгать с разбега в эту яму: битум за ночь застыл и только пружинил под ногами. Сталй подначивать Артамонова: давай теперь ты. Мы уж досыта напрыгались. Артамонов, однако, прыгнуть не решился, подумал: вдруг разыгрывают?.. Сговорились, пока его не было. Петька Порухин сполз на заднице в яму и прошелся, быстро пере­ ставляя ноги: смотри, мол, совсем не страшно. Но битум, согретый солнышком, легко продавливался под Петькиными ногами. Артамонов засомневался еще больше. Тем временем дурковатый Ванька Семейников с криком: «Кони сытые, бьют ко­ пытами!» — разогнался и прыгнул. И сразу увяз по щиколотки. Попытался вытянуть одну ногу — другая ушла глубже. Так он переминался — и тонул. Потом, качнувшись, упал на руки. Увязли руки. - Петька Порухин сидел на столбике (был там, посередине ямы, столбик), мял пятками податливый битум и заливался смехом. Хотя уже не до смеха было. Ванька утонул по колено. И руки ушли по локоть. , — Смеешься, сука! — плачущим голосом сказал Ванька.— Погоди, скажу бра­ ту — он тебе сопатку начистит. Дикая бессмысленность угрозы зажгла в сознании Артамонова это страшное сло­ во: «Тонет!.. Ванька тонет!..» Никакому брату он больше не пожалуется!.. Никогда!.. Медленно, зловеще Ваньку засасывала черная масса. Артамонов разыскал доску, кинул ее в яму, они с опамятавшимся Петькой Пору- хиным встали на эту доску и начали тащить Ваньку из битума. Но сил не хватало. И Ванька ослаб. Видно, битум прочно схватил его тело. Он побледнел, стонал и зака­ тывал глаза... Уже битум подступал ему под мышки... Проходил мимо какой-то мужчина. Шел в сторону стройки, торопился —опазды­ вал, возможно. Ребята кинулись к нему: — Дяденька! Дяденька!.. Там мальчишка тонет! Мужчина шагнул к яме, мельком глянул на Ваньку (у того уже только плечи белели, а голова бессильно склонилась на бок). Мужчина выматерился и произнес ужасные слова: — Как залез, так пусть и выбирается. Вот тогда Петька с Артамоновым заревели в голос: поняли, еще несколько минут и Ваньки не станет, сомкнется над ним битум. То ли их на стройке услышали, то ли этот дядька кому-то все же сказал, но при­ бежали оттуда двое мужиков и подслеповатая толстая сторожиха. Тянули Ваньку за цепь, больше не за что было ухватиться. Он подавался медлен­ но, тяжко мычал, будто его выворачивало, тянул за собой длинный русалочий хвост. Поставить Ваньку на ноги не удалось — ноги слиплись, их вообще не' видно бы­ ло. Штаны с него кое-как содрали, с лежачего. И уже тогда сторожиха увела его в свою будку и там отмыла керосином. ...Словом, Артамонов твердо сказал: комолую не надо. Есть уже на улице одна «тигра». Вторую, что ли, заводить? Мать стала извиняться перед мужиком. Они, собственно, еще и не сговорились о цене, но мужик и по глазам матери видел, и по тому, как обхаживала она комолую вокруг, что корова ей понравилась. — Вы уж не обессудьте,— говорила мать, виноватясь.— Не поглянулась она мо­ ему пареньку. Сама-то я ничего; да ведь пастн-то ему. А ведь уж тут, если не по душе скотина,’тогда добра не жди. Из всего остального похода Артамонову запомнилось два эпизода. Первый — как бежали они ни свет ни заря из одной деревни. Остановились ночевать в крайнем доме, на склоне большого, заросшего кустарником, оврага. Хозяин, сумрачный, глядевший мимо собеседника мужчина, посадил их поужинать, налил по кружке молока, отсчи­ тал по две картофелины в «мундирах». Стал расспрашивать: кто такие? куда путь держат? И тут мать, на удивление Артамонова, сиротским голосом начала врать. До этого, в обед, заходили они в маленькой татарской деревне в одну землянку, с чистым 8