Сибирские огни, 1982, № 1

— Чистого? — снова профессионально интересуется свердловский коллега. — Конечно, это без накруток. С накрут­ ками, но с вычетами за житье-бытье-жратье может выйти 700, а то и все 800. Но это в какую бригаду попадешь. Толковый бу­ гор — будут деньги, бедолага — сиди на тарифе. Витек попал к бригадиру, которого на Героя тянут. Но вообще-то он в звене у Кукушкина. Этот Кукушкин по здешним С е ­ верам уже лет двадцать ползает, с тех пор, как геологи сюда попали. Мастеровитый человек. Бригадир к себе тринадцать трак­ торов стянул, они у него сутки напролет метелят, а смонтировали только три буро­ вых установки. А у Кукушкина всего шесть машин, и те доходяги, а сдал буровикам уже четыре агрегата. В словах «мазуты» настоящая гордость: «Знай наших! Званьев нам не надо, а. дело мы свое умеем». Харасавэйские сотни стоят' себя. Пока эта вахтовая модель прирабатывается да обтирается, работают там в снегах б е з'вы ­ ходных-проходных,- лишних-то людей нет, а работа стоять не будет. — Мы так,— продолжает свой рассказ Витек,— день ли, ночь — все равно ф ар не выключаем: полярная ночь, да и поднять в любую минуту поднимут. Куда в тундре без трактора? Привези, отвези, подбрось — на буровой ведь легких деталей нет, да и лошадок не держат, автомобильчик тоже пройдет лишь кое-где. Приезжаешь на чу­ жую буровую с ночевой — к «мазуте» идешь. Не к монтажникам, не к бурилам. В ночлеге не откажут, а так уж принято, заведено. Буровички— народ ушлый, по та­ кому ш утят: мол, грязь к грязи льнет. А на моей буровой друг-мазута, конечно, мой балок ищет. Ввалится среди ночи, давай чай пить. А ты если еще и не спал и вста­ вать тебе ранехонько — все равно прияте­ ля не выгонишь, никакая совесть не позво­ лит, ведь завтра тебя кто-то так же приве­ чать будет. Александр, живо слушавший рассказ о заработках, как-то вдруг мгновенно скис, и уж без всякого интереса спрашивает Вить­ ка, как нужно устраиваться в экспедицию. — Ну, теперь все лето мое,— мечтатель­ но глядя в стекло и не замечая перемены в настроении собеседника, произносит Ви­ тек.— Летом «мазуте» в тундре делать не­ чего, ни один болотник не пройдет, няша. Там и сейчас хоть снег кругом , а через речку уже не попрешь — не терпит лед. А здесь, смотри-ка, зелень, солнце. У ба­ бы, небось, окрошка в погребе стоит. С о ­ скучилась тоже ведь, хошь мы и немоло­ денькие,.. л — Нефтишку-то, Витя, живую на Бова- ненковской видал? — задал я вопрос, ко­ торый уже давно вертелся у меня на языке. — А как ж еі — в его словах прозвучала та же самая гордость, когда он говорил о своем, кукушкинском, звене.— Специально завернул. Правда, фонтан уже на убыль шел, давление не то: факел то вспыхнет, то притухнет. Но — зрелище! Честно,— по­ вернулся он к Александру,— это посмот­ реть надо. Она мне-то, вроде, как фитиль слепому, ни премии, ни прогрессивки, да и медаль не дадут. А вроде... вот даже слов не подберу. Вроде первого мальчика роди­ ли. Могли и девочку, все ж равно, а — гор­ дость. Вот первый раз на работе такое по­ чувствовал. ...В Ишим поезд прибыл поздней ночью. На перроне «мазуту» встречала рослая, на голову выше, какая-то монументальная в своей бабьей простоте женщина, жена Кла­ ва. У ее мощного бедра приткнулась доч­ ка-крохотуля, тот самый «заскребышек». Витек подошел к ним, но даже как будто не поздоровался, а сразу обернулся к нам, стоящим в вагонном проеме, и махал ру­ кой, покуда поезд не тронулся. Тогда они все повернулись, эта стоЛь разнокалибер­ ная семья. Витек, крупный в общем-то му­ жик, рядом со своей Клавдией казался мелковатым, но шел гордо, независимо, как настоящий хозяин, глава и кормилец семьи. На спине у него придип тяжелый вещмешок, баул он нес в руке, а другой, свободной, придерживал за плечо дочку. В стороне, но как-то очень близко, как-то незаметно прижимаясь, нежно и независи­ мо шагала его крупная жена. А поезд набирал ход, бежал в темноту... Мне предстояло сходить в Новосибирске, где собиралось Всесоюзное совещание по проблемам производительных сил Сиби­ ри в перспективе до конца тысячелетия. Специалисты, ученые-геологи и геологи- практики, экономисты, плановики-футуро­ логи говорили на этом совещании о том, что значит для Сибири, для всей страны, для всего социалистического лагеря запад­ носибирский нефтегазовый комплекс. Все были единодушны в том, что надо идти дальше, на арктические берега Западно- Сибирской низменности, там новые пер­ спективы, газ, нефть, конденсат. И когда я задал министру геологии Рос­ сии, доктору наук, Герою Социалистическо­ го Труда, лауреату Ленинской премии Льву Ивановичу Ровнину вопрос: какое бы из последних открытий тюменских разведчи­ ков он отметил, то министр не колебался: — Бованенковское месторождение неф ­ ти. Неф ть, естественно, ценна сама по себе, но за этой министерской оценкой стояло гораздо большее. Бованенковская пло­ щ а д ь— это глубокое Тюменское Заполярье, семьдесят первая арктическая параллель. Были ученые-геологи/ даже целые школы, которые весьма пессимистично оценивали неф тяные шансы территорий выше Север­ ного Полярного круга. Современный скеп­ тик и пессимист в науке — осторожен (это оптимист может быть безрассудно во­ инственным). Пессимист предостерегает, сомневается, предпочитает называть себя реалистом. Реалистичность в прогнозах — что, казалось бы, может быть привле­ кательнее? Но в геологии, где многое построено именно на прогнозе, осто­ рожный реализм приводит (и не раз уже приводил на той же Тюменщине) к топта­ нию на месте, а то и прост? к отступле­ нию. У оптимиста должны быть козыри на руках, такие неопровержимые данные, как эта живая заполярная нефть, привезенная с далекой Бованенковской площади. Вот тогда найдется ли среди ученой братии Ф о ­ ма, который признается в своем неверии? Министр — по должности своей — дол­ жен быть нейтрален, то есть предельно 109