Сибирские огни, 1981, № 12

ДВЕРЬ НА ХОЛМЕ 73 — Прости, приятель,— Паша отложил книгу и обратил взор к бе­ лой кружке,— так, так... Все кипит, все благоухает... По порядку номе­ ров — рассчитайсь! Лук, свекла, морковь,' картофель... Стоп, отста­ вить! Это потом... Грибы теперь выведем из битвы, их надо переформи­ ровать, иначе говоря, покрошить... А вместо них — бросим весь карто­ фель, то есть обе картофелины, на прорыв. Когда им придется худо,— бросим капусту, а уж затем, в самое пекло битвы, введем алую колес­ ницу — грузинское яблоко... «Сейчас мама Анджелы уже стоит на балконе и вдыхает ароматы моего борща. А что будет чуть позже! Она позвонит мне,—это уже ду­ мал Паша,— и нет ничего приятнее, нет ничего слаще слов похвалы — искренних, душевных. Но — не отвлекаться». — Ба! Ведь римляне утаили от всего света своих легионеров!.. Они их берегут —это вполне естественно, но я-то — бог войны —должен о них знать и помнить. Итак, легионеры — чеснок и лимон — войдут на поле битвы в сникающем гуле выигранного сражения, с пронзительны­ ми флейтами и ровным громом мечей и щитов. Они пройіествуют торже­ ственным м.аршем, придавая победе окончательность, фиксируя ее, как факт истории, развевая над ней знамена непобедимого аромата и вли­ вая в усталые массы живительный сок . жажды новых боев и побед... Так, так, дружок, а что же мы читаем теперь?.— Паша наугад берет книгу с полки и читает: «— Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти? — А куда ты хочешь попасть? — А мне все равно... — Тогда все равно, куда и идти. — ...только бы попасть куда-нибудь... — Куда-нибудь ты обязательно попадешь. Нужно только достаточ­ но долго идти...» — Паша откладывает книгу и продолжает разговор: — И все-таки не будем рисковать. Не то еще положение, чтобы легионеры, умирая, спасли всех. Выведем тяжелые катапульты, осна­ щенные ядрами черного перца, замаскируем их кустиками молодого укропа... Так все будет внушительней и безопасней... Финал!. И торжест­ венно увенчаем всех_ всех до единого,—отеческим рукопожатием, пол­ ководческим возгласом одобрения, крупной солью воинской шутки и— черт меня побери—лавровыми венками, хотя бы тенью или запахом, этих венков! Труби, победная труба, звените, фанфары, грохочите, литав­ ры! Отдохновенье войску. Я выключаю электропечь. Черпайте и разво­ дите войска, еще кипящие, еще огненные,-- по уютным селениям, огра­ дите их покой золотыми ободками фарфоровых тарелок и зелеными перьями лука укройте их... Выдайте им самых белотелых, самых све­ жих, самых деревенских, самых здоровых с м е т а н ! Растворите горя­ чие тела легионеров в густом покое и не трогайте их, пусть остынут, пусть отойдут... Звонит телефон. Это мама Анджелы. Она потрясена запахами борща. Она восхищена. Она... Паша не может не пригласить ее отведать своего «варева». Через минуту мама Анджелы вплывает, утренняя, свежая, и они идут на кух­ ню, где в тарелках, их ожидает борщ, чуть дымящийся, легкий, напол"- няющий пространство двумя столбами аромата. Мама Анджелы была потрясена борщом. .Она не скрывала своего восторга, выражала его бурно и многослов­ но, однако Паша молчал. Он, как иные поэты, не любил, чтобы его