Сибирские огни, 1981, № 12

70 АЛЕКСАНДР ШІИТЧЕНКО дители тоже спокойны. Пройдет стадо — не заденет, не тронет никого. Как сейчас вижу — нависнет теплая гора, широко дохнет пряным травяным духом, опустит ласковый хобот, поднимет тебя осторожненько, посадит на свой крутой загривок и потопает к дому. А там уже мать стоит с ломтем ржаного хлеба, посыпанным круп­ ной солью. — Мартик... Мартик . . . — говорит она приветливо. Мартик берет у нее из ладони хлеб и закрывает глаза от счастья Теперь ученые считают, что мамонты на земле давно перевелись. И тут нет ничего удивительного, все к тому и шло. Еще в те далекие го­ ды охотились недобрые мужички на этого заповедного зверя. Не свои мужички, конечно, а все какие-то пришлые да ушлые. Где пастух недоглядит, где сам зверь от стада отобьется — всё. И шкуру снимут, и бивни выломают, и мясо продадут, и кости в утиль сдадут, на крючки сменяют. А наше стадо, когда Гриша Стрельников в Бочатск улетел, совсем без надзора осталось. На глазах таяло. Мамонт, он хоть и живет долго, но может только одного детеныша выкормить. Если кто из пары погиб­ нет, то оставшийся доживает свой век одинокимУне заводит новой семьи. Оно и само па. себе стадо уменьшалось — тому пары недосталось, у тех детеныша не завелось, у тех — завелось, да волки задрали... А тут еще злодеи-охотники... Ну, про гибельную травку я уже рассказывал. Страсть жевать ее безо всякой меры — многиХ в болото свела. Охотники били зверей, в основном, из-за бивней (они шли на биль­ ярдные шары) и хобота (деликатесное, стимулирующее мясо). Охотились варварски: загоняли зверя в трясину и, когда на поверх­ ности оставалась одна только голова, отрезали хобот, вырубали или от­ пиливали бивни, а вся туша тонула бесследно... Скоро мамонтов осталось совсем мало. Хозяева стали даже, как-то тяготиться ими. Смотрят — у соседей мебельный гарнитур, телевизор. Сарай, где ма ­ монт зимовал, они разобрали, а из его бревен финские бани да летние кухни нарубили шли избе второй этаж надстроили. Ведь какой сарай для зверя был нужен — ангар, одним словом! Молодежь мамонтов не заводит — не модно, говорят, не современно. На оставшихся немногих мамонтовладельцев все уже пальцем показы­ вают, смеются над ними — по старинке, мол, живете, замшели совсем, магазинного молока вам уже мало... Дальше больше... Слухи пошли всякие. У кого картошка не уроди­ лась,-у кого курица, нестись перестала — всё мамонты виноваты, да еще их хозяева. Дошло до того, что и молоко мамонтов вредным стали счи­ тать... Какой там вред! Вот я, да и многие сверстники мои — мы все на этом молоке вырос­ ли — и ничего, живем пока. Ну, словом так и пошло, и поехало... Сдали и мы своих мамонтов на мясо. И остался во всей деревне один-разъединственный зверь Гриши Стрельникова. Неухоженный, бесприютный, облезлый... Тут-то наконец и сам Гриша вернулся из Бочатска. Где пешком, где вплавь, где на лыжах добирался он до родных