Сибирские огни, 1981, № 12

36 I ИЛЬЯ ЛАВРОВ молнии, увидел морщинистое лицо отца, и понял его душу и состояние этой души. «Подонок,— Игорь даже скрипнул зубами.— Сводить счеты десять лет, и с кем? С тем, кто дал тебе жизнь, кормил тебя... Кто под бомбами возводил мосты до самого Берлина»... Он вспомнил, как рассматривал самого себя на экране телевизора, и сейчас мысленно опять увидел себя на экране, но увидел уже по-дру­ гому. Он хмуро рассматривал здорового, уверенного, самовлюбленного парня в модных вельветовых брюках, опекающего львов и филинов, обезьян и попугаев. До людей ли такому? Чего стоило одно его отношение к женщинам, которых он приводил к себе. Ну, правда, среди них были и отпетые. И теперь он раздраженно передергивал плечами, вспоминая их. Зачем нужно было связываться с ними? Но ведь встречались и милые, сердечные женщины. Они любили его, а он пошло обманывал их. Взять хотя бы ту же Юлечку Кольчик, любимицу лебедя Степушки. Уж она ли не любила его, Игоря, всей сво­ ей молоденькой душой... Сцена За сценой возникали в памяти Игоря. Однажды пришла Юля, просветленная, милая, и протянула ему флоксы, застенчиво поздравила его с днем рождения. Он поцеловал ее, выпил с ней бокал вина. Но тут раздался тоже звонок. Вошла Маргари­ та, кассирша зоопарка. Вот уж сама ходячая ложь и притворство. Прав­ да, ложь ее безвредна. Она лжет всего лишь из-за каких-нибудь малень­ ких выгод. То притворится больной, чтобы пораньше уйти с работы, то восхитится платьем жены директора, чтобы через нее заслужить бдаго- склонность директора... Множество такой лжи источает она. Этакая ли­ цемерно-ласковая, льстивая вруша. Вот и теперь, войдя, принялась врать: — Я к вам, Игорь Данилович, по делу. Вы просили найти машини­ стку для перепечатки вашей научной статьи. И он, Игорь, уводит Юлю на кухню и врет ей не хуже Маргариты: — Ты уж извини меня, дорогая, но... Речь идет о моей рукописи. А ты приходи завтра. Хорошо? И Юля уходит, а в больших ее, светлых глазах дрожат непроливаю- щиеся слезы. Она понимающе улыбается, явно жалея его за эту низость. «Ну, теперь вот ты представляешь, какая ночь ее ждала? — думал Игорь.— Сегодня и тебя ждет такая же беспросветная ночь. Но я ведь совсем другим был с Кленушкой. Как же в одном человеке могут ужи­ ваться такие противоречия? А ведь могут. Это душевная распущенность. Невоспитанность чувств. Неумение поставить себя в положение ближне­ го. Душевное неряшество. В конце концов это неуважение к самому себе». Игорю стало совсем плохо в пустой квартире, и он отправился в зоо­ парк. По пути зашел на почту и дал телеграмму отцу, чтобы тот приехал повидаться... 6 Игорь увидел отца уже на перроне. Вот он: седой, с глубокими мор­ щинами, с растерянными, выцветшими глазами, с усиками щеткой. «Сдал, батя, здорово сдал»,— подумал Игорь, пожимая жесткую, почти деревянную ладонь. Каких только инструментов не держали его руки за долгую жизнь. Отец принарядился в новый, темно-синий костюм и да­ же — подумать только! — повязал галстук. Игорь помнил, что отец не выносил галстуки, называл их хомутами. И сейчас он иногда крутил го­ ловой, «хомут» жал и тер ему шею. Стояла августовская жара, и отцу,