Сибирские огни, 1981, № 12

ВОЛШЕБНЫЕ КАМЫШИ 35 Следи за каждым своим шагом!» — «А не великая ли грешница ты са­ ма? И не мучает ли тебя совесть?» И становилось непонятно, с кем я спорил — или с тобой или с собой. На другой день я долго ждал тебя в гостинице. Наконец спросил у администратора, она сказала, что ты рано утром уехала, и, узнав мою фамилию, подала твое письмо»™ 5 Игорь тогда ушел в сквер, торопливо вскрыв конверт, вытащил письмо. «Прощай, мой дорогой! — писала Клёна.— По-настоящему — про­ щай. Я бегу не только от тебя, но и от себя. Пусть наши отношения оста­ нутся чистыми, какими они были всегда. Я плачу. Я целую твои глаза. Умоляю тебя! Не ищи со мной встречи. Надеюсь на твое благородство. А твое орлиное перо всегда будет над моей кроватью. Сейчас ночь. И я продолжаю наш последний, тяжелый разговор. Я могу добавить к нему только одно. Знаешь, природа все-таки удиви­ тельна. Она, оказывается, способна самоочищаться. Отравленные каки­ ми-нибудь заводскими сбросами, водоемы, озера и реки через десять, двадцать лет становятся снова чистыми и живыми. Камыши и водоросли высасывают из воды все вредное, а другие растения насыщают воду ки­ слородом. Так сами очищаются водоемы. А человек? Неужели у нас в душах нет волшебных камышей? Есть! Человек способен расти духовно, как растет дерево. Это последнее, что я хочу сказать тебе и себе. К-». Игорь сел на скамейку. Он смотрел на кусты сирени, и не видел их, он смотрел на редких прохожих, и тоже не видел их. Ему стало холодно и пусто, и страшно. Он брел по Красному проспекту среди людей и вдруг подумал, что без них ему было бы совсем плохо. Одинокий человек — какое это не­ веселое явление. Рядом с несчастным всегда бывает неуютно и зябко, словно в мороз у разбитого окна. Вот, наверное, сейчас так же чувство­ вали бы себя рядом с ним и эти прохожие. Он старался идти спокойно, чтобы ничем не выдать свое состояние. А ему хотелось к этим людям, хо­ телось, не стыдясь, рассказать обо всем, хотелось припасть к ним, как припадают, окоченев, к дышащей теплом печке. Но никогда не смог бы Игорь оголить свою душу, боясь показаться смешным и жалким. Да ему ничего и не нужно от этих людей, просто хочется быть среди них, слы­ шать их говор, смех, цоканье по асфальту женских каблучков, крики де­ тей, голоса нормальной, здоровой и милой жизни. Войдя в свое холостяцкое прибежище, он выпил стакан портвейна, закурил и сел к письменному столу. На него из рамки смотрела Клёнуш- ка, смотрела, загадочно улыбаясь из далеких школьных лет. — Вот так-то, моя милая, моя чудная,— сказал он ей вслух,— Я те­ перь вроде того скворца Бедолаги. И тут он увидел развернутое Клёнушкой письмо отца. Игорь рассе­ янно взял листок, загроможденный крупными фиолетовыми буквами, и прочитал уже читанное Клёне: «Почему ты молчишь и молчишь, как будто в рот воды набрал?.. Мне скверно, Игорь. Слышишь? Мне совсем уж... Больно мне как-то не по себе, совсем плохо, вроде бы и солнце светит, а мне все холодно и бесприютно, как зимой в каком-нибудь щелястом сарае. И пуст мой дом, и на белый бы свет не смотрел без тебя...» И Игорю стало не по себе. Ведь сейчас и он мог бы написать Клё- нушке такое же письмо. Игорь мгновенно, точно во тьме при вспышке 3 »