Сибирские огни, 1981, № 12

ВОЛШЕБНЫЕ^ КАМЫШИ 2Э — Спасибо! Я эту встречу не забуду. Она удивительна потому, что неожиданна. Как хорош был твой мягкий, теплый голоц! И как мне хотелось поцеловать тебя. Помнишь, как мы, школьниками, целовались, почти те­ ряя сознание от этих первых в жизни горячих и грешных поцелуев? По-юному грешных. А потом мы бродили по улицам и все вспоминали и вспоминали. А помнишь, как мы познакомились? Мы учились в разных классах. Видеть друг друга видели, но не раз­ говаривали. Как-то не приходилось. Однажды выпал первый влажный снег. Мальчишки, девчонки с уси­ лием ^олкали большие снежные шары. За Шарами среди снега остава­ лись полосы оголенной земли, а шары были облеплены бурыми ли­ стьями, увядшей травой и кусочками земли. Я говорил тебе об этом, а ты восхищалась: . * — Прелесть, какая прелесть! Пустяк будто, а сердце замирает от этих подробностей. И как ты их запомнил? Ты тоже толкала шар. Тебе помогал мальчонка. Ему, пожалуй, лет пять было... Вижу, вам двоим трудно. Бросил я портфель на снег и на­ валился на ком вместе с вами. «Сделаем снежную бабу!» — крикнул я. Снег был ранний, сырой, и пацаненок вдруг этак вдумчиво изрек: «Сей­ час не бабовое время. Все равно растает». Мы с тобой засмеялись. Я взглянул на тебя и.,, погиб. Я понял, что ты красивая. Потом я плелся за тобой до самого твбего дома. И долго торчал у твоих окон, счастли­ вый и влюбленный. Но ты не вышла, а вышел твой отец. Профессор Дымокуров! Я за­ помнил его навсегда! Он прошел мимо. У него была великолепная лй- .сья шапка с опущенными ушами и такая же великолепная огненно-ры­ жая борода во всю грудь. Шапка и ее уши, борода и усы — все слива­ лось воедино, будто сделанное из одного меха. Уже после мы на каток бегали, на лыжах в рощу ходили. Однажды в листопад, выйдя из кино, сели на скамейку в сквере. Луна запута­ лась в ^етях березовых ветвей. Вдруг налетел холодный ветер — пом­ нишь?— и по асфальту с шуршаньем покатилась сухая листва, и нам почудилось, что мимо бежит вприпрыжку, озоруя, кувыркаясь, делая кульбиты, целая орава крошечных мальчишек, этакая толпа Незнаек, И нам стало от них весело. Пересохшие листья стучали, как деревян­ ные башмачки. Мы бросились в гущу этой оравы, гонялись за карли­ ками, друг за другом, хохотали. И вот я схватил тебя, и как-то так полу­ чилось, что поцеловал в твой хохочущий рот. Ты сразу затихла, почти повисла в моих руках, точно у тебя подкосились ноги. У меня кругом пошла голова, как будто я оторвался от земли и поплыл, полетел... З а ­ мерло дыхание... Я не чувствовал земли, не видел твоего лица... До сих пор мои губы помнят твои юные губы и сердце переполняется благодар­ ностью к тебе за то, что так было. Вот с того снежного кома, облепленного листьями, и с кувыркаю­ щейся оравы крохотных Незнаек и началось все и прокатилось до се­ годняшней встречи. Слушая меня, ты смахнула слезинку и, признательная за эти слова, на миг припала своим плечом к моему плечу... Потом мы зашли с тобой в кафе. Там на стене висел глупый плака­ тик, на нем был нарисован синий осел с папиросой в зубах, а под ним было написано: «У нас курит только он!» И еще мы тогда удивились: люди за столиками смотрели на огром­ ное, во всю стену, окно и почему-то хохотали. Посмотрели и мы на это окно и тоже начали смеяться. Толстое стекло в окне оказалось брако­ ванным, оно искажало прохожих, как зеркала в комнате смеха. Прохо