Сибирские огни, 1981, № 12

ВОЛШЕБНЫЕ КАМЫШИ 23 И ужасна была крышка гроба, прислоненная к стене в углу, и металли­ ческие ядовито-зеленые с красными цветами венки, й трюмо, занаве­ шенное простыней. Тетя Нина плакала, склонившись над лицом умершей. С ней вместе плакали и другие женщины. Так впервые Игорь увидел, чем кончается жизнь человека. Он до сих пор видел только проезжавшие по улицам грузовики, с железными оградками и со звездами на алюминиевых обелисках. Плакала тетя Нина, но он, Игорь, настолько был поражен самим явлением, образом смерти, ее противоестественностью, похожей на умышленное убийство,— что плакать не мог. И ужасны были все последующие подробности погребения и поми­ нального обеда... Если прежде дом отца был ему нелюбимым, то теперь, после всего, что свершилось, он стал для него угрюмо жутковатым. Как будто в нем произошло какое-то преступление.. И отец для него стал еще более чужим. Оказывается, только мать еще как-то связывала Игоря с ним, но теперь эта ниточка оборвалась. Иногда он ловил на себе тяжелые, тревожащие взгляды отца, точно он в чем-то обвинял Игоря. Взгляды отца почему-то тревожили. Отцу и сыну так трудно было находиться рядом, что Игорь через два дня улетел. Никакого разговора с отцом у него так и не произошло. Перед отлетом Игорь позвонил Кленушке, но какой-то мужчина сказал ему, что Дымокуровы переехали жить в Томск. Тетя Нина еще осталась на несколько дней, чтобы помочь Даниле Сергеевичу привести в порядок дом и, главное, еще потому, что нехоро­ шо сразу после похорон оставлять человека одного. Пусть Данила Сер­ геевич как-то успокоится душой, придет в себя. 3 Игорь понравился самому себе. Он сидел у телевизора. Показывали зоопарк, зверей, птиц, обезьян. Передачу вел Игорь. Рослый, поджарый, легкий в движениях, точно какой-нибудь чемпион по бегу, в облегающей тенниске, в коричневых вельветовых брюках, с широким модным ремнем, он подходил к клеткам, к вольерам и рассказывал зрителям о характе­ рах и повадках зверей, брал на руки недавно родившихся, милых, пятни­ стых рысят. Он боялся, что перед кинокамерой будет напряженно скованным и неестественным, что забудет все нужные слова, но все обошлось благо­ получно: говорил он и двигался просто и непринужденно. Часто его лицо показывали крупным планом, и тогда он с жадным интересом всматри­ вался в самого себя. «А я — ничего, ничего! — радовался он.—Можно сказать, красивый парняга. Фигура — и желать лучше не нужно! Лицо вумное, глазищи серые, с усмешкой. Ты смотри-ка, рот под усами какой выразительный, четко очерченный. Брови... изогнутые брови, необычно изогнутые. Никогда це думал, что выгляжу так... ну, прямо скажем, неплохо выгляжу!» Странно было видеть себя со стороны. «Это же какая-то чертовщина! — весело удивлялся Игорь.— Вот я сижу здесь, в комнате, и в то же время я живу на экране, как призрак. Бред! Фантасмагория!» Он даже ласково пошлепал себя по щеке, так ему понравилось свое молодое, свежее лицо. «Чем не киноартист»,— засмеялся Игорь, чувст­ вуя в душе легкость, радость и любовь к жизни. Он сидел в одних тру­ сах и с удовольствием оглаживал грудь. Он радовался ночи,— она ла