Сибирские огни, 1981, № 12

ВОЛШЕБНЫЕ КАМЫШИ 21 Сестра переоделась и быстро ушла. Вышедший из своей «каюты» Игорь застал мать в глубокой задум­ чивости. Глаза ее припухли от слез. Лицо ее, еще недавно красивое, об­ рюзгло, постарело. «Вот, черт возьми! — расстроился Игорь.— Что ни сделаешь — все плохо. Этакая любовь просто бедствие. Хоть залезай под мамино крыло и сиди там всю жизнь». Он и досадовал на мать, и жалел ее, и любил. — Поехали, Игорек, домой,— попросила она. Игорь сел за стол, против нее. — Зачем, мама? Я же нынче кончаю школу, и все равно уеду от вас в какой-нибудь институт. Здесь я буду сдавать в Ростовский уни­ верситет. Если не сдам, то опять же не буду с тобой — меня призовут в армию. Мать слушала его, и ей становилось все тяжелей и тоскливей. Ко­ нечно, у Игоря подошел такой возраст, когда дети улетают из родитель­ ского гнезда. Таков закон жизни. Только подошло это совсем неожидан­ но, внезапно. — Я согласна, сынок, что пришло время. ...Я это вот сейчас поняла. Только все это получилось как-то не так. Вроде как неожиданно рухнул дом... Ты хотя бы уж последний год или полгода пожил с нами. — Об отце, мама, мне ни слова,— глаза Игоря стали холодными. И тут Софья Андреевна увидела, как он уже повзрослел. — От общения с отцом мне всегда было... колюче, и все время я как-то ежился. Оставайся лучше ты у нас с тетей Ниноц. А? Вот было бы здорово! — Да ты что это говоришь? Глупенький! — улыбнулась мать.— Ведь я — жена, он мне — муж. Мы оба уже в годах. Она прикрыла желтыми, густыми ресницами серые глаза и почему- то ей снова вспомнились давние таганрогские трамваи. Ночь. Два ярко освещенных вагона. Оба совершенно пустые. И только в последнем ваго­ не сидит она и маленький Игорь. — А ты, Игорек, помнишь, как мы с тобой давно-давно ехали в ночном трамвае здесь, в Таганроге? Двери сами собой, рокоча, открыва­ лись гі закрывались, и никто не выходил и не входил, и ты еще сказал тогда мне тихонько: «Это, наверно, входят и выходят невидимки». Игорь улыбнулся. — Нет, мама, не помню. Софья Андреевна удивленно открыла глаза, ей стало обидно, что сын забыл эти волшебные двери, но она тут же оправдала его: — Ну да! Конечно. Это было так давно. И ты был еще такой ма­ ленький, что я могла называть тебя деткой,— Голос ее прозвучал нежно. Почти месяц прожила Софья Андреевна у сестры. Она чувствовала себя и физически, и душевно крепче. Она уже смирилась с тем, что Игорь ее, как говорится, отрезанный ломоть. И все же ее страшила но­ вая разлука. Была она в эти дни и счастливой, общаясь с сыном, и тос­ кующей на берегу зимнего Азовского моря, порой тихонько плакала но­ чами в подушку... Игорь много занимался, где-то бродил с дружками и видел мать только рано утром или поздно вечером. Его переписка с Кленушкой угасала, становилась реже, о чувствах оба уже не писали, а писали коротенько о какой-нибудь смешной школьной ерунде. И все-таки он иногда вытаскивал из тайного уголка в столе ее фотографию, любовался ею и даже что-нибудь говорил ей, вроде: «Эх, взглянуть бы на тебя хоть одним глазом! Ты какая-то не­ обычная девчонка. Сколько их сейчас вокруг меня, а всё не то. Люблю я тебя, что ли?» Наконец, от Башлыкова пришло строгое письмо. Он требовал, что