Сибирские огни, 1981, № 12

188 У КНИЖНОЙ п о л к и спективах безудержного массового потре­ бительства. Лебедок честно сообщает о своей чудес­ ной способности в Академию наук, а сам уезжает в город — его тянет к человече­ скому общению. На новом месте, в силу природной жалостливости, Лебедок пона­ чалу удовлетворяет потребности своих со­ седей по общежитию в материальных бла­ гах, но скоро в нем вырастает протест: он органически не переносит хапуг (таковы приемщик коопромхоза, грибник Григорий, начальник участка). Лебедок страстно ищет взаимопонимания. В этих поисках он попа­ дает на «дно». И вот последняя стычка с потребителями, мелкими эксплуататорами его волшебного дара — с грабителями на улице. Под угрозой смерти беззлобный Лебе­ док превращает бандитов в клопов. И тут — трагический финал повести: психика Лебедка не выдерживает... Портретная галерея наших современни­ ков предстает перед нами в рассказах С. Задереева. Вот чистый сердцем юноша, трагической ценой достигающий грани подлинного человеческого и гражданского мужества («Карнаухов, срочно вылетай»), вот собирательница пустых бутылок Феня, (эывшая колхозница, из жалости к сыну приехавшая в город, существо без проч­ ных социальных корней («Привычка жить»), вот тревожный общественный симптом забвения молодежью военного подвига отцов и дедов («Дерево единое»), вот сов­ ременный «человек в футляре», «пусто­ утробный Пякшин», в котором нелепый случай на мгновение пробуждает совесть («О жизни и вообще»). Проза Сергея Задереева несуетлива, она тяготеет к психологической углубленности. Чувствуется пристальное внимание автора к жизни, ощущается богатый духовный опыт тридцатилетнего, молодого по совре­ менным меркам, автора. Герои Задереева — конкретные люди в конкретных обстоятельствах (в их сущест­ вование веришь), и именно потому — в си­ лу своей конкретности — несущие обобща­ ющие черты. Даже полусказочный, прит- чевый образ Пети Лебедка окружен на­ столько плотной вещественностью, что и он воспринимается как реально существу­ ющий человек. Молодой писатель не озабочен описа­ тельством поверхности жизни, он старает­ ся вникнуть в суть явлений. И хочется ве­ рить, что, избрав рабочими инструментами правду и четкость гражданской позиции, С. Задереев сможет ' и впредь активно, творчески подходить к изображаемому. К удаче С. Задереева надо отнести и то, что при явной тенденциозности его прозы моральные выводы не декларируются ав­ тором, а возникают из сути текста. Хотелось бы пожелать С. Задерееву бо­ лее четко строить композицию, работать над динамикой сюжета. Думается, все это со временем придет. Язык первой книги полон художествен­ ных деталей, вкус к которым С. Задереев вырабатывал в лирических миниатюрах, многие из них он удачно использовал в своей первой книге. Настоящая литература — гуманна, она не зря названа человековедением. Для Сергея Задереева человек — явление зага­ дочное, существо, еще не достаточно изу­ ченное. В образе Лебедка автор поэтизи­ рует нашего современника, и, по-моему, волшебство Лебедка следует понимать просто как символ бесконечности наших творческих способностей. Дебют — почти всегда интересен, ибо автор шел к нему долго, всю жизнь, какою бы короткой она ни была. Но вдвойне ин­ тереснее дебют, со всей определенностью говорящий, что яркое начало обещает нам не менее яркое и своеобразное продол­ жение. С. ГОРОХОВ