Сибирские огни, 1981, № 12

164 С. РОЖНОВА, Н. КУРДИНА ские отношения с Москвой были разорваны, Кучум убил русского посла Третьяка Че- букова и начал «грубости и непослушание чинить». После взятия Ермаком столицы Кучума Искера (Кашлыка, или Сибири, как ее тогда называли), не признавший над собой победы хан ушел в степи и затем отом­ стил своему противнику коварным убийством на Вагае. Однако повернуть события вспять уже было невозможно. Как загнанный волк, метался Кучум по просторам утраченного им царства, с бессильной жестокостью расправляясь с уходившими из-под его подчинения княжествами. Он пережил Ермака на пятнадцать лет. Старый, слепой, теснимый русскими войсками, Кучум был в 1597 году окончательно разбит воеводой Воейковым и потерял все: надежды на власть, полегших на поле боя сы­ новей и всю свою семью, «пять царевичев, да восемь цариц, кучумовых жен, да во­ семь царевых дочерей», которые были взяты в плен и отправлены в Москву. После смерти Ивана Грозного он отклонил и предложение Федора Иоановича, а затем Бо­ риса Годунова остаться царем в своем «сибирском юрте», не желая служить русским государям. Бездомный бродяга с немногими слугами, воруя коней у кочевников, ушел он к границам враждебной ему Бухары, откуда уже снарядился в поход на Сибирь внук Едигера Сеид-хан, и в 1598 г. пал от руки наемного убийцы. Сибирским литераторам и историкам присуща историческая объективность в оценке Ермака и присоединения Сибири к России. По словам историка и публициста П. М. Головачева, составлявшего статью о покорителе Сибири для «Энциклопедиче­ ского словаря», «Ермак открыл бесконечный ряд великих побед цивилизации в без­ людье и дикости». Он формулирует критерии, которые позволяют увйдеть и понять сквозь прошедшие века и «туман баснословия» жизнь замечательной исторической личности. Ермак, герой народа, лучше всего понят и оценен самим народом. «Народ­ ные песни,— пишет П. Головачев,— дают прекрасный материал для оценки народных воззрений на историческое лицо или событие». Только в комплексном подходе, с учетом летописных сведений, фольклора, мнения ученых и писателей, как русских, так и зарубежных, с позиций исторических тенденций эпохи и в исторической пер­ спективе можно воссоздать концепцию личности, «угадать» социальные и психологи­ ческие мотивы ее поступков, избежать односторонности. П. Головачев одним из пер­ вых исследователей вводит факт присоединения Сибири в контекст географических открытий XV—XV I веков, но весьма обоснованно указывает на иной характер действий и результатов похода Ермака по сравнению с жестокими экспедициями Кортеса и Писарро в Южную Америку. Еще А. Н. Радищев поставил Ермака в один ряд с Колум­ бом, заметив справедливо, что для великого открытия «нужно было соитие многих великих качеств и дарований». Народный предводитель, незаурядный человек, выразивший героические устрем­ ления своего времени, преодолевший его жестокость,— так оценила Ермака передо­ вая русская общественная мысль X IX века. Традиции художественного исследования образа Ермака воспримет литература 7Х века, которая, с позиций результата социального творчества масс, будет искать новые идейно-художественные решения событий столь отдаленной от нас во времени и такой близкой нашему патриотическому сознанию исторической эпохи. И сам Ермак, по словам Белинского, как всякая выдающаяся историческая лич­ ность, «не суть что-нибудь преходящее, но вечное, никогда не умирающее... и по­ тому до них всем и каждому дело, всякая живая душа откликается на их имя...» ♦ I