Сибирские огни, 1981, № 12

136 Е. К. РОМОДАНОВСКАЯ рится, что воеводы прибыли в Сибирь при Ермаке и зимовали там вместе с казака­ ми, что к весне от голода умерли воевода Семен Волховской и большинство москов­ ских стрельцов, а на следующее лето погиб Ермак. И здесь точная дата документа заставляет многих историков критически отнестись к дате летописной, из-за чего в ря­ де работ временем гибели Ермака признается 1585 год, а не 1584-й, как указывают все без исключения летописи. К вопросу о времени гибели Ермака мы еще вернемся, теперь же хочется ска­ зать о том, что в исследовании похода нельзя опираться только на документы (их сохранилось слишком мало) или только на отдельные летописи (они Аеточйы и про­ тиворечивы). Необходимо использовать оба вида источников — как документальные, так и летописные, проверяя и уточняя их, чтобы не исказить общей картины событий. Ведь даже те историки, которые провозглашали приоритет документа, не могут обой­ тись без сибирского летописания — именно летописным рассказом, в частности, про­ веряется датировка гибели Ермака в ее соотношении с документом, и только летописи повествуют о самом ходе событий. Обращаясь к летописям как историческому источнику, необходимо помнить, что их противоречивость объясняется прежде всего разным происхождением самих памятников. Выделяются четыре типа сибирского летописания: во-первых, казачье летописание, донесОиее до нас рассказы очевидцев похода, своеобразные «устные летописи», передававшиеся из поколения в поколение (письменно они зафиксированы во второй половине X V II в.). Их спецификой является живой, детальный рассказ о ка­ кой-то части похода, которую наблюдал сам повествователь. Именно казачьи лето­ писи (в первую очередь Кунгурская) сохранили для нас драгоценные сведе­ ния о быте и организации казачьего отряда, о географии похода, об от­ дельных сподвижниках Ермака. Но рядовые участники, естественно, были не знако­ мы с официальными документами, отложившимйся в царских и воеводских канцеля­ риях, и плохо представляли общ ую картин^ событий (действия всего отряда в целом, отношения к официальной власти и т. п.). Именно такая общая характеристика, стрем­ ление поставить присоединение Сибири в течение общерусской истории характери­ зует другой тип летописей — московское официальное летописание, статьи о Сибири появляются в нем в связи с работой над общерусскими летописями — см., например, «Новый летописец» (около 1630 ,г.). Его создатели знакомы с грамотами центральных приказов, по документам знают основные факты — и излагают их сжато, не вдаваясь в детали и, возможно, не очень представляя реальное соотношение сил, действующих на восточных окраинах. Наряду с московским существует официальное местное летописание, тесно свя­ занное с тобольским архиерейским домом. 1 сентября 1636 г. местный «архиепископль дъяк» — т. е. глава архиерейской канцелярии — Савва Есипов оканчивает работу над летописью, названной по его имени Есиповской и получившей — в различных редак­ циях — широкое распространение по всей Сибири (Миллер писал о ней, что списков «оных так много, что в Сибири нет такого города, в котором бы у жителей по спис­ ку или более оных не нашлось»). Одна из основных идей, которую проводит Есипов — идея провиденциализма, предопределенности «христианского просвещения» Сибири. Отряд Ермака в целом рисуется у него как орудие бога в борьбе с неверными, как «меч обоюдуостр», наказывающий язычников и магометан. При такой общей кон­ цепции и речи не может идти о реальных характеристиках действующих лиц. Именно поэтому Есипов решительно отсекает все известия об отряде ^рмака до прихода в Сибирь (любые сведения о разбойничестве на Волге или сношениях со Строгановы­ ми разрушают ореол божественных избранников) и последовательно исключает все имена казаков, кроме Ермака и его ближайшего сподвижника Ивана Кольца; имена исключены Есиповым даже из приложенного Синодика Ермаковым казакам, хоть именно жанр Синодика как поминального документа требовал их включения. Не позднее середины 30-х грдов XV I в. была создана и еще одна летопись, названная Строгановской по своей основной концепции. Ее составитель, пользовав­ шийся документами из фамильного архйва Строгановых, представил их основными организаторами и инициаторами похода. По всей видимости, Строгановская летопись создавалась не в Сибири, а в строгановских вотчинах — на Урале или в Сольвыче-