Сибирские огни, 1981, № 11

ЛЕНИН В ОКТЯБРЕ 7 Вот он стоит, готовый к слову И к делу, корпусом вперед» Простой, как этот несуровый. Но силу чуящий народ. Глядит он прямо, вдаль и выше, Взгляд к новой цели устремлен. Он ухо клонит, словно слышит Теченье дальнее времен. Знал Ленин: Питерцы, как Данко, Жгли ночи факелом сердец. Шныряла тут и там охранка. Чтобы накрыть их наконец. Себя забыв, душой болели. О , ноша болей на душе! Нашел ли он ночлег в постели! Иль в сенокосном шалаше! Где сырь промозглого болота. Плакун-трава да молочай... О , ночи дум, тревог, заботы! Но вот мы видим Ильича. Он не особый и не частый. Но был всегда самим собой: Приземистый и коренастый С большою лысой головой. Посаженной довольно крепко, С такой не ходят на поклон. С ней хорошо сдружилась кепка. В ином уборе — он не он. История, векам на диво. Хотела так, чтоб я и ты. Чтоб вся Россия воедино Собрала лучшие черты. Дала широкий и далекий. Как русские просторы, ум. Очам раскосым — прищур строгий. Челу — морщины долгих дум. Ум — самый высший дар природы. И этот высший дар — ему. Вождю великого народа. Вождю по праву — по Уму. АВРОРА Мрачнел, как сон, небесный купол. И дождь, и вечер наяву Столицу сумраками кутал. Гранитный берег и Неву. Где час назад виднелась крепость — Такая тьма, что будь здоров. Опять Она до пят оделась В одежды черных вечеров. Волною хлынул белогривой Прилив... И хлынул холод с ней — С волною с Финского залива. А морякам не холодней. Им жить и жить. Играть им свадьбы. Кровь молодая — женихи. Земельки взять бы, запахать бы. Глядишь — делишки неплохи. А ты, браток мой, ты — не пахарь. Ту по-морскому встань пока. Войдя в свой цех, на верный якорь, У незабытого станка. Ждут моряки большого дива. Как ждут апреля берега. Как ждали прошлый год разлива Тысячеверстные снега. Глядя туда — не им бояться. Где взгляд угадывал тюрьму, С названьем крепости. Слезятся Глаза, проглядывая тьму. Что им там надо! Что неясно! Посторонись, браток, постой: Глаза отыскивали красный Фонарь на мачте крепостной. Он должен в девять загореться. Заждались» Всякий сам не свой» Ах, сердцу верит только сердце. Глаза — лишь стрелке часовой. И все ж не поздно и не рано, А в самый раз: браток, гляди — Горит сигнал открытой раной На черной вечера груди.