Сибирские огни, 1981, № 11

34 ВАСИЛИЙ АФОНИН — Куда пойдем?—спросила Светик. —Здесь недалеко пруд есть. Видите, большинство сворачивает вправо, за краем леса. К пруду на­ правляются. Пруд довольно большой, проточный, купаются в нем. Дно вязкое, правда. Да и не ухожен он. Раньше там, говорят, деревня была, пруд ей принадлежал. А теперь деревни нет и пруд стал ничей, общий как бы. Поэтому без догляду. Мусору много остается после горожан, никто не убирает. Но можно не выходить на берег, в лесу остаться. А можно и к нашим присоединиться. Во-он мужчины пошли вдалеке. Это наши. Там в лесу поляна. Не одна —много полян, но мы на боль­ шой собираемся. Сейчас сетки натянут, разобьются по командам и начнут сражаться. Светик и Григорьев шли по дороге медленно, отдыхая в ходьбе. Их обгоняли, позади никого не было и впереди —разбрелись. — Идемте к пруду,—предложил Григорьев,—Посмотрим, выку­ паемся. А надоест —можно и в другое место. Или просто погулять по лесу. Они свернули. Дорога шла краем леса, где росли старые редкие сосны—от полустанка их не было видно. С другой стороны дороги на­ ходилось большое поле, засеянное клевером. Высокий клевер цвел, ве­ тер из края в край гнал, по полю волны, и Григорьев остановился, лю­ буясь. Он вспомнил родные места на Шегарке: такие же полевые до­ роги, клевера, сенокосы, березовые согры. Светик ушла вперед, и Гри­ горьев стал догонять. • К пруду подошли по тропе—дорога загибалась плавно влево, куда-то к селению. Пруд был большой, но мелкий, заросший по краям травой. Вытекая из леса, недалеко от тропы впадал в пруд ручей, образуя в устье трясину. Лесистый берег, на котором оказались Светик и Григо­ рьев, откосом спускался к воде. На противоположном берегу, пологом и просторном, и дальше к плотине было уже людно, стояли машины, за ними возле низкого кустарника виднелись палатки —видимо, при­ езжали с ночевкой. Возле самой воды над костерком на перекладине висел котел, девчонка томилась подле с поварешкой в руке. «Уху, что ли, варят,—подумал Григорьев.—Интересно, есть ли в пруду рыба». Он осмотрел берега, с удочками никого не было. Они спустились на траву под раскидистую с низкими ветками бе­ резу, росшую в десяти метрах от пруда. Григорьев сразу снял ботинки, не раздеваясь, лег на спину, вытянулся, заложил руки за голову. Ле­ жать было удобно —он видел пруд, плотину, дым костра. Над головой нависали ветки березы. Не хотелось ни думать, ни разговаривать. Ку­ паться он решился, представляя, как войдет в воду, ноги тут же увяз­ нут в трясину по щиколотку, выше и со дна вместе с мутью начнут подыматься и лопаться на поверхности воздушные пузыри. Лежа с закрытыми глазами, Григорьев думал, что, наверное, он не­ воспитанно ведет себя —лег, а рядом дама. Надо что-то делать, оказы­ вать ей какое-то внимание, какое, он не знал. Это самое тягостное —ока­ зывать внимание только вежливости ради. Он совсем не знал ее, женщи­ ну эту, не знал, чего она хочет, что ей нужно сейчас, в данное время. Он всегда был неловок с женщинами. Да еще малоразговорчив от при­ роды. А молчаливых они не любят. До женитьбы были у него подруги, ухаживал он за многими, но не всегда удачно. Одна так ему и сказала напрямую: «Не умеешь ухаживать, не берись». Григорьев попробовал было тогда подстраиваться под них, под каждую, но это оказалось еще хуже, тут же ему стало противно, стыдно за себя, и он начал держаться так, как держался всегда. Многим это не нравилось, но это было куда лучше, чем сюсюкать. А потом он же­ нился, и все прекратилось. Он уже работал, а девушка, что стала его женой, едва перешла на •четвертый курс биофака университета. Все