Сибирские огни, 1981, № 11

22 ВАСИЛИЙ АФОНИН и широкой кепке. Лоскутки имели различную величину, на каждом изо­ бражен был Лермонтов. И по цветам разнились на красный, черный, серый, коричневый. И цена была разная. Самый маленький лоскуток стоил полтора рубля, большой —три с полтиной. Делалось это просто: кто-то, может, сам продавец, брал резиновое клише с изображением Лермонтова, смазывал краской и прикладывал к лоскутку. Серая крас­ к а—серый Лермонтов, черная —черный. Как печать на бумагу. Сколь­ ко же их можно наштамповать за сутки, неделю, месяц? — Послушайте, зачем вы это продаете? — спросил, подойдя, Егоров. — Что-о?! —вскинулся князь, и в горле его заклокотало, как у ор­ ла.— Не понимаешь —отходи! —закричал он, поправляя кепку, на ко­ торую можно было посадить вертолет.—Произведений искусств! Вели­ кий поэт!.. Горбясь, Егоров шагнул прочь. Неподалеку от князя торговали бюстиками, Лермонтов был сделан из глины. И потом, в оставшиеся дни, бывая в городе, куда бы он ни повернулся, всюду Егоров наталки­ вался на Лермонтова; им торговали и в магазинах, и с рук. На холщо­ вых сумках девиц он видел Лермонтова. В магазине «Подарки» Лер­ монтов занимал стены и прилавки. Статуэткам, бюстам, портретам, ак­ варелям, деревянным и прочим скульптурам, сюжетным картинам по произведениям поэта не было числа. В санатории, в газетном киоске, продавали подставки —рубль семьдесят штука. Возле входа в столовую дети князей настойчиво предлагали чеканку. Листы всегда были трех видов: на одном сам поэт, на другом царица Тамара, на третьем —Мцы­ ри, только что задушивший барса. Поэт стоил двадцать пять рублей, Мцыри с барсом —тридцать, царица Тамара —сорок. На место дуэли Егоров сходил еще. Не пошел бы, да услышал раз­ говор, что дуэль происходила вовсе не там, где стоит обелиск. Точного места никто не знает, так как сначала не пометили, а потом забыли. Спохватились, когда времени пролетело несчетно —годы. Походили, посмотрели и решили, что, возможно, на этой вот поляне... И Егоров надумал справиться о точности места у экскурсоводов. Он пропустил несколько групп, надеясь, что появится пожилая: она и знает, вероятно, больше и потолковее объяснит. Но не дождался. Группы приводили молодые бойкие девицы в штанах, со спортивными сумками на плече, иные, несмотря на пасмурную погоду, в темных очках. К од­ ной, из таких и обратился Егоров, дождавшись, когда она закончит с туристами. — Место определено, конечно же, приблизительно,—нехотя сказа­ ла девица, оглядев Егорова. Видимо, в обязанности ее не входило кон­ сультировать посторонних лиц.—Но туристу, как вы понимаете, все равно, где был убит поэт, здесь или чуть дальше. Туристу надо заполнить день. Тонкости его не интересуют, он излишне *устает от подробностей, он их просто не запоминает. Ему достаточно и того, что Лермонтов был убит в этом городе, возле этой вот горы. Так мы и говорим. А если я начну вдаваться в мелочи, то не уложусь во времени, не выполню план, у нас все рассчитано по минутам, группы идут чередой. Егоров поблагодарил. Медленно возвращаясь назад, он, как и на кладбище, старался представить, что происходило здесь в тот далекий грозовой день, и опять не смог. Дело ведь вовсе не в том,—успокаивал он себя,— на этой или на другой поляне. Главное —убит, а потом брошен теми, с кем он сюда ехал —друзьями и недругами. И как лежал под дождем, мокрый, на мокрой земле, сутуловатый, отказавшийся стрелять в противника пехотный офицер, один, в темноте, разрываемой молниями,—от этого было больнее всего. А что думали в те часы его высокопоставленные се