Сибирские огни, 1981, № 11

182 М. МЕЛЬНИКОВ Хозяин предложил гостям чаю. Они говорят: «Мы не за чаем приехали, по делу. Паруньку хотим посватать». Кулак: «С кем ты думал, голодранец? Хотя он парень не­ плох, но когда он станет хозяином?» Родители завернули оглобли обратно и уехали ни с чем. Данила по-прежнему работал у него. Была зима. В ѵрезе бывает престольный праздник Микола. Кулаки по целой неделе, бывало, гуляли. Позвал хозяин гостей. Да­ нилу отправил за вином. А купец сам не торговал, сын был. Данила говорит: «Я от Ивана Матвеевича, велел дать вино».— «Нет, тятенька не велел, и не дам вина». Гости за столом ждут, когда будут угощать. Хозяину было очень неудобно, что гости у него, а вина не принес. Он подумал, что работник сделал подзох. Гости попили чаю и разошлись. Хозяин позвал Данилу в комнату: «Данила, пойдем-ка ко мне». Он закрывает дверь и начинает избивать. На нем были сапоги согнутые, кованые. Сбил сразу Данилу с ног. А перед праздником взяли в работники поселенца. Прасковья услыхала крик и к поселенцу: «Спаси, тятенька убивает». Кулак-то закрылся в комнате, и тогда поселе­ нец вынужден был сорвать дверь с крючьев. Отняли Данилу. Обмыли, обтерли. Он был молод, держался на ногах, пришел домой, забрался на полати. Не ел, не пил. Не­ делю пролежал. Он (хозяин) ему все отбил. Жаловаться было некому. Отец бегал с обидой, А кулак: «Прости, Антон Степанович, погорячился, ударил сына». Отец предложил Даниле: «Ну, чё, сынок, чё лежишь, лежи не лежи, а работать надо». Поднялся Данила и опять за работу. Да, самое главное когда отказали невесту выдать, второй брат Никита (он тоже в работниках) пришел к Кузьминым. В это время Данила спал на полатях у хозяина. Ночью дело было. Собак Никита знал, и они его знали. Взял жеребцам хвосты поост­ рит и обмазал ворота дегтем — значит, девка опозорена. Такой позор! Куцый жеребец, что баба без штанов. За брата отомстил, что отказали ему. Данила пришел работать. Там накопилась гора назему. Взялся с поселенцем чи­ стить двор. Наклали воз. Поехал на зады, там и помер. Лошади пришли домой. Посе­ ленец побежал, нашел его на задах. Приехал урядник. Под руки взяли, положили в амбар. Начал ходить поп и угова­ ривать Антона Степановича. Но первое время дед слушать не хотел. Поп говорит: «Антон Степанович, сына не вернешь, дела не поправишь. Возьми кобылу с жеребен­ ком и воз зерна к посевной». Потом согласился. Этот кулак прислал ему с другим работником воз пшеницы и кобылу. Не успели похоронить Данилу, пришло время рожать дочери кулака. А раньше вся сила в попе. Ей стало плохо — позвали попа. Поп зашел к ней в комнату. Мать не знала, с этой канителью... Все затихли: исповедуется она. Надо доктора и бабку. Мать услышала про это — стала проклинать. Дочь услыхала проклятия, и случи­ лась горячка. Родился мальчик. А мать скоро умерла. Сейчас мальчик вырос, живет в Новосибирске. Клавдия Тимофеевна живет в Вознесенке, а родилась в селе Урез. О событиях в Урезе и был ее рассказ. От нее мы узнали, что живет в Урезе ее тетка Елизавета Иг­ натьевна Гейдо, которая видела Ленина. Мы приехали в Урез в 1970 году. Девяностодвухлетняя дородная, крепко сбитая Елизавета Игнатьевна возилась с внучатами. Взгляд пытливый, пронзительный: — Кто такие? Объясняем, просим рассказать о Ленине. — Когда я была на приисках, на Ленских, видела Ленина. Молчим, ждем. Молчит и Елизавета Игнатьевна, шикает на детвору, ставит мас­ сивную табуретку на середину избы, пробует: прочно ли стоит, грузно садится. — Семья-то у нас больше была. Шесть сыновей тока. Один (брат мужа с же­ ной.— М . М .) — с заработков, мы поехали. Больши рубли нажить да долги платья. Ска­ зывали, заработки там схожи. Приехали на прииски — в наемку. Породу катал сам-от. В номерах жили (в общих бараках)... Муж мой был ранятый. Раз забастовка сделалась.