Сибирские огни, 1981, № 11

176 М. МЕЛЬНИКОВ — Сказки Федоровна сказывала,— продолжала Е. Д. Проззицкая,— больше про Аленушку, про хитрую бабку, про нужду. Мастерицей-то по сказкам была мама моя Акулина Демьяновна. Тьму их знала. А песельница была на всю округу. Счету им не знала. Сама говаривала: «Я столько пёсен знаю, что и лошадь в возу не увезет». Всег­ да запевала. А батька Денис Игнатьевич на скрипке играл. Ефросинья Денисовна грамотная, хотя не читает: плохо видит. Речь ее правиль­ ная, по складу не отличается от общепринятых норм. Но зримые диалектные черты придают ей особый колорит. Не часто, но сдабривается речь народной пословицей. «Не плюй в колодец — сгодится напиться», «По одёжке протягивай ножниц, «Золото и в грязи блестит», «Дело мастера боится», «Стыд не дым — глаза не ест», «Без бога ни до порога», «Бог-бог, да будь сам не плох», «Деньги — железо, а жизнь — красота». Последняя пословица, пожалуй, наилучшим образом определяет отношение Еф­ росиньи Денисовны к жизни и к искусству. Благородство человека делает его краси­ вым, плохой человек красивым быть не может, зло и красота несовместимы. Это ут­ верждается всеми рассказанными ею сказками, напетыми песнями. Привлекает безыскусственная поэтизация труда. Все, что связано с честным трудом, вызывает у нее уважение и даже восхищение. И это не удивительно. С шести лет нянчила младших и напевала им колыбельные песни, рассказывала сказки, с 15 лет вместе «со взрослыми в миру работала: .молотила цепами, сено гребла, жала, брала лен, пасла коней». И все трудовые процессы сопровождались особыми, приуроченными к ним песнями. А на святках, на масленицу и другие праздники были свои песни, выросшие из обрядов, сами когда-то имевшие, по представлению наших предков, магическую силу,— обрядо­ вые. От Ефросиньи Денисовны записано 104 песни, связанные с народными аграрными обрядами или приуроченные к определенному периоду земледельческого календаря. И каждая— жемчужина! — На Егория скот выгоняли,— вспоминает Ефросинья Денисовна,— с песней, жать шли — с песней, на Благовещенье напекут нам, ребятишкам, картофельных да капустных пирожков, соберемся на проталинке, на бревнах и начинаем «весну гукать»: Благослови, господи, нам весну гукать. Ой, люли, люли. нам весну, нам весну гукать. Весну гукать, зиму провожать. Ой, люли, люли, зиму провожать... А на свадьбы с четырех лет бегала... Нас не гоняли, слухай, только под ногами не путайся. Потом уж на скольких свадьбах певала: и с подружками на девишниках, и на свадебных (свадьбишных) подводах. Парни уходили запрягать лошадей, дружка — про­ верять упряжь, украшения свадебных подвод. Свахи заводили: Что за стук, что за грюк на конюшеньке? Ванечка коника поучает, Ванечка коника поучает: — Поедем, коня мой, в зарученки. Поедешь, коня мой, в зарученку — Там тебе, коня мой, сено в яслях, А мне, молодцу,— сыру в масле. Там тебе, коня мой, овес толченый. А мне, молодцу,— гусь пяченый. Дружка приглашал всех поезжан одеваться. Выходили во двор. Свахи запевали: Жалиновая калясо, калиновая калясо, Покатилася даляко, покат илася даляко. Даляко, даляко в зелен сад, Даляко, даляко в зелен сад. В зялёном саду — травушка, В зялёном саду — травушка. На тэй травушке — коники. На тэй травушке — коники. Между коников — конь вороной. Между коников — конь вороной. Ли това коня — князь молодой. Ли това коня — князь молодой. Через два года было записано от Е. Д. Прозвицкой уже 84 свадебных песни. Описание свадьбы с песнями было опубликовано. Но пока «крутилась» издательская машина, Ефросинья Денисовна напела еще 15 свадебных песен. Диву даешься: от од-