Сибирские огни, 1981, № 11

128 ВИТАЛИИ ЖИГАЛКИН Сидеть так просто, в одиночку, ему уже было невмоготу. Он снова заглянул в Вовкину комнату, слегка прокашлялся,—но Женя по-преж­ нему молчала. Тогда он выключил телевизор, забрал с собой все сегодняшние га­ зеты, пошел в спальню и тоже лег, включив у изголовья настольную лампу. Но едва он начал читать, как всегда, предпоследнюю страницу «Правды», как услышал Женины шаги в большой комнате. Он весь за­ мер и напрягся в ожидании. Женя ходила по комнате долго —что-то передвигала, перекладыва­ ла, со скрипом садилась на диван. Возможно, она снова читала письмо. «Может быть, погасить свет,—подумал он,— и сделать вид, что уснул?..» Но рн знал, что не сможет этого сделать, у самого не выдержат нервы. Женя открыла дверь в спальню, спокойно взглянула на него. — Ты не спишь? —спросила она. — Нет,—ответил он. — Ты видел письмо? — Да. Он замолчал, чувствуя, что у него перехватило дыхание. Но у Жени вид был странно безразличный. Ему хотелось, чтобы она или ударила его, или накричала, излила себя. Ей, наверное, было еще хуже, чем ему. — Я его порвала и выбросила,—сказала Женя. — Зачем? —нелепо спросил он. — Потому что там все ерунда. Я не верю в нем ни одному слову. Она посмотрела на него —с надеждой, как ему показалось: напря­ женно, изучающе. Он снова промолчал, не зная, что говорить в свое оправдание. — Спи,—сказала Женя. — А ты? Женя ничего не ответила. Губы у нее вдруг скривились, она часто заморгала. — Женя!.. Он вскочил с постели —хотел подбежать к ней. Одеяло упало на пол, запуталось в ногах. Но Женя предостерегающе, точно отстраняясь от него, замахала руками —и он сел на кровать. — Не надо,—сказала Женя.—Все нормально. — Что нормально? — Все. Я ведь говорю, что не верю там ни одному слову. Разве я не права? — Нет,—сказал он. Женя, вероятно, ждала и боялась этого ответа. Она даже, кажется, вздрогнула. Тогда он что-то заговорил о тех обстоятельствах, которые свели его с Таней, о том, что все было совсем не так, как написано, и что никто ни в чем не виноват, и что ничего страшного вроде бы не произошло,— говорил долго, сбивчиво, и ему самому было невыносимо от своих речей. — Но зачем это письмо? —перебила его Женя. — Не знаю,—сказал он. — Тебе, может быть, мстят за что-то? — Может быть... — Жестокие люди,—равнодушно сказала она.—Забудь обо всем — и спи. Я очень жалею, что не порвала письмо сразу. — Женя, милая,—снова поспешно заговорил он.—Я хочу, чтобы ты знала, что я твой... И дом этот —мой, единственный... — Спи,—снова перебив, тупо повторила Женя,—А я еще посижу на балконе. У меня что-то очень болит голова...