Сибирские огни, 1981, № 10

ЖИЗНЬ НИНЫ КАМЫШИНОЙ 93 — Это не лошадь,—презрительно сказал Воловин,—это конь! Та­ кого коня поищи в округе —не найдешь. Чистых кровей.—Помедлив, он спросил: —Ну, как вам работается? — Хорошо. — Скажите, почему ваши ученики поют только белорусские песни? Неожиданный вопрос смутил. «Откуда он узнал?» — Да т-а-а-к,—протянула она. Нина не очень-то умела петь. Да и с ее частыми ангинами петь в холоде —чего доброго, сорвешь голос, тогда прощай, школа! Но уроки пения самовольно не отнимешь. Какой выход? И она попросила ребят спеть их любимые песни. Дети застеснялись, стали отнекиваться. Кто- то сказал:, «Пусть Олеся споет». Белоруска Олеся Кравчик, кудрявая синеглазая девочка, не заставила себя долго упрашивать. Нину поразил ее чистый и верный голосок. С того урока и повелось: Олеся запевала, а ребята подтягивали, правда, перевирая слова. Нина не стала все это объяснять Воловину. Кстати, он, кажется, и забыл о своем вопросе. — Удивляет, поди, откуда мне известно? А мне все известно. Вы вот, Нина... Нина... Простите, забыл, как вас величают? — Княгиня Волконская,—не без ехидства напомнила Нина. — Обиделись, значит? — Наоборот —мне лестно было. А величают меня —Николаевна. — Так вот: почему, Нина Николаевна, когда с вашей подругой стряслась беда, вы не пришли ко мне и все начистоту не выложили? А тайком подались в область? Разве у вас были основания мне не ве­ рить? — Были. А Соркин? — Да, подвел он меня под монастырь. А ведь работник он хоро­ ший. Думаете, из-за чего мужики другой раз горят? Из-за баб. Ей, ви­ дите ли, все мало было. — Ну, знаеде, что это за мужчина, если идет на поводу у жены?! По-моему, Соркин негодяй. Воловин, отогнув высокий воротник тулупа, посмотрел вниматель­ но на Нину, надолго замолчал. Когда показались первые дома посел­ ка с пляшущими дымками над крышами, Воловин сказал: —. Если какая кляуза,—он усмехнулся,—идите ко мне. Писать, ко­ нечно, можете, это ваше-право. Но ежели помочь —так на месте ско­ рее можно1все уладить. Говорю вам не потому, что выговоров боюсь. На руководящих постах я уже два десятка лет и выговоров нахватал столько, что обклей ими весь кабинет — та,к еще останется. Он высадил Нину около ее дома и, тронув вожжами коня, крикнул: — А я и сам люблю белорусские песни. Нина прислонилась к ограде, глядя вслед уносящимся санкам. «Каким разным бывает человек,—думала она,—тогда с Тихоновной... И сейчас...» Проработала Нина не недельку-другую, как обещал директор шко­ лы, а около трех месяцев. И снова дорога. На этот раз в Энск. В вагоне нестерпимая духота. Сидят на багажных полках, в прохо­ дах на полу. Нина недоумевала: без пропуска никуда не поедешь, а на­ роду тьма-тьмущая, какое-то великое переселение народов. На станциях ничего не купишь, разве что литр молока за 60—70 рублей да пару горя­ чих картофелин за пятерку. У Нины, благодаря заботам Тихоновны, а после —Марии Васильевны, продуктов хватит до Энска, да и там на первое время. Поездка в Энск вынужденная: у Ванечки заболели глаза. Переволновалась она в эти дни страшно. Намоталась. Перетряс­ лась за Ванечку. Лучше уж самой болеть. И все же была добрая весть.