Сибирские огни, 1981, № 10

РАССКАЗЫ 61 — В первом еще классе я ему простой карандаш подарил, так ты до четвертого пилил меня за это. — Не ехидничай! Надо будет — вспомню. А сколько он у тебя за­ дачек посписывал?.. — А сколько я у него списывал, знаешь? — Я знаю, что вы с Женькой вчера в милицию залетели. Вот и до­ кладывай: за что и как? На вечеринке, поди, напились? — Выпили, конечно... Но не так чтоб... Пошли все в ДК... Через два или три танца Женька, я и еще один парень —Толян пошли в раз­ девалку, там стакан был, Женька вытащил бутылку... — Какую бутылку?' — Да ту, что мы с Женькой брали. Галка ее на стол не выстави­ ла — выпивки много было. А когда уходили, она отдала, все равно, го­ ворит, стоять будет. — Так. ‘— Открыл я бутылку, налил, Толяну подал. Только он выпил, за­ ходит директор ДК, или кто она, раскричалась, выгонять стала. Мы го­ ворим: мы только выпьем — и все. Она еще пуще. Ну и... — Вот и жди теперь — бумагу твоему председателю пришлют. — Да ничего не пришлют,—уверенно сказал Валька,—Они как узнали, что я шофер, повели во двор, там их газик стоит. «Заводится,— говорят,—. и сразу глохнет». Вместе с шофером поискали — нашли. У одной свечи контакт подгорел. Сделали, и нас отпустили. Вместо того, чтобы окончательно успокоиться —случай, действи­ тельно, самый пустяковый,—Науменко раздосадовался: зря только пе­ револновался. А еще досаднее было оттого, что про это знает Михаил Губарев, вернее, видел, как Вальку вели в милицию, а что дела-то ни­ какого и не было — не знает. — А бутылку-то отдали? —спросил Науменко. — Какую? — Недопитую-то? Валька усмехнулся. — Отдали. Еще возле ДК один милиционер бросил ее в урну, и она * разбилась. — Да ты что? —Лицо Константина передернулось, будто в него ударили осколки разбившейся бутылки.— Врешь! Валька хмыкнул. — Да как он, сволочь, смел?! Целую поллитровку! Валька вдруг решительно встал и, не сказав ни слова, пошел с ве­ ранды. Так твердо и упрямо пошел, что по телу Науменко пробежал холодок, казалось, куда-то далеко Валька уходил и навсегда. Науменко смотрел в широкую, совсем уже мужицкую спину сына и подумал в ис­ пуге: «Не-ет, не Гераськин он...» И отчего-то жалко стало себя. И жа­ лость была какой-то гадкой, противной... Король заскулил и тоскливо заглянул в Валькины глаза. — Голодный? — спросил Валька. Поднял сплющенную чашку, по­ дивился: кто ее так? Разогнул, налил супу, бросил косточку. — Лопай,—сказал Королю и потрепал его по шее. ♦