Сибирские огни, 1981, № 10

ЗАПИСКИ ФОЛЬКЛОРИСТА 165 жизнь сохраняет свою притягательную силу, является для человека нравственной свя­ тыней. В этом отношении очень интересно письмо гвардии капитана А. И. Новикова, опубликованное осенью 1944 г. в «Пионерской правде»: «Милая мама! Хочу поде­ литься своими чувствами, поговорить немного с тобой. С каким-то особым подъемом я шел вчера в бой. До наступления за 40 минут мы расположились в одном населен­ ном пункте. Было 8 часов вечера. Вечер особенно был тих. Где-то далеко слышалась песня. Мама, родная, эту песню ты напевала, сидя за работой, когда мы с Сережей бы­ ли маленькими. Я закрывал тогда глаза и крепко прижимался к тебе, мама. Я вспом­ нил наш дом, русскую речь, горячие пшеничные лепешки и тебя, родная...» Детство входит с колыбельной песней в сознание и душу ребенка и навсегда оставляет о себе священную память. Колыбельная песня являлась многие столетия незаменимым средством народной педагогики, пленяла детский ум своей поэтической прелестью. Еще в глубокой древности люди поняли, что первые годы жизни детский орга­ низм занят главным образом собственным созиданием. Удивительным кажется все, что происходит в этот период. С необьікновенной быстротой идет физическое и пси­ хическое развитие. И этому способствуют, направляют эти процессы средства на­ родной педагогики. На страже физического развития стоят пестушки, психического — колыбельные песни. Монотонная колыбельная песня своим несложным ритмом успо­ каивает ребенка, убаюкивает, что очень важно для физического развития, одновре­ менно способствует накоплению у него чувственных восприятий, постепенно ведет от наслаждения напевом к восприятию человеческой речи как сигнала общения, к вычленению ИЗ потока ежеді.евно Повторяющихся звуковых рядов отдельных СМЫСЛО­ ВЫХ единиц, к восприятию слов, к пониманию языка, без чего невозможно развитие мышления. Исследования, проведенные в ряде стран, показали, что дети, растущие в хороших бытовых, гигиенических условиях в домах малюток и других закрытого типа детских учреждениях, значительно отстают в психическом развитии от своих сверстников, воспитываемых в семьях, отнюдь не отличающихся глубиной педагоги­ ческих познаний. А дети, выращенные зверями, до пяти-шестилетнего возраста не могут даже овладеть членораздельной человеческой речью, не говоря уже о более сложных отправлениях психики. В свете этого колыбельная песня представляется не досужей забавой, а важнейшим инструментом приобщения ребенка к «миру людей». И все это знал народ-педагог. Этим знанием определяется выбор мотивов и об­ разов колыбельной песни. В ней рисуется окружающий ребенка мир предметов и явлений. Как только ребенок начинает воспринимать речь матери, он слышит в пес­ нях о сне, о еде, молоке, рыбке, ухе, папеньке, маменьке, печурочке, и т. д. В песню вводится только то, что окружает ребенка, что он способен уже воспринять своими органами чувств, подрастая, понять. Его знакомят с животными. И снова с учетом его познавательных возможностей: только с теми из них, которых видит, слышит ребенок еще в колыбельный период. Ты, корова, не мычи. Ты, петух, не кричи... Поди, котик, под сарай. Коням сена надавай. А люли, люди, люли. Прилетели к нам гули. Сели гули на кровать, ' Стали гули ворковать... Ребенок рано усваивает соотношение слов как звуковых единиц с предметами и, различными формами движения, но он не может подняться до понимания слов, обозначающих абстрактные понятия. И народ облекает эти понятия в конкретно­ образную форму. Например, процессы сна и дремоты олицетворяются, оду­ шевляются: Сон да Дрема, і* Поди Ване в голова. Уж как Сон идет по лавочке Дрема-то по другой. Уж как Сон-то Дрему И расспрашивает...