Сибирские огни, 1981, № 10

158 М. МЕЛЬНИКОВ — Кто вам сказал? — Земля слухом полнится. — Ну, и что трактористы? — В лесу лес неравен, в миру —люди. Разное говорят. Один: «стену лбом не прошибешь», другие: «много шума из ничего», а мужики солидные — ценят. Оно ведь, как поглядеть. Известно, с начальством спорить, что на ветер с... Оно куда проще: попал в волчью стаю, по-волчьи и вой. Ты молод, горяч... А горячий конь скоро за­ палится. Вечером судили тут: отменил свой приказ или утром отменишь? Мое отношение к Рыжкову менялось на глазах. Он раскрывался совершенно с иной стороны. Передо мной уже был не лодырь и недотепа, каким его видели окру­ жающие, а человек «себе на уме», мудрый и хитрый. И я уже на равных спросил его: — А что мне делать? — Эт —твое дело, с горы оно видней. Одно знаю: раз обманешь людей —ни­ когда верить не будут. А директор —без народа, что телега без колес. Риск, конечно, большой. Могут и снять с работы, прежде чем правоту свою докажешь. — Ну, а вы здесь жили раньше? — А где же? От Шамонинских колков к Шубинке —ложок помнишь? Тут и поле наше было. — А когда сеять начинали? — Раньше-то агрономов не было и начальство не распоряжалось. Все по ста­ рикам смотрели. Они говаривали: сеешь до Егорьева дня (6 мая н. ст.— М. М.) —имей двойные семена. Нет, до Егория ни скотину в поле не выгоняли, ни пшеницу не сея­ ли. Заморозки убьют. Да и земля холодная —лежит зерно, плесневеет. По березам тоже судили: почки полопались —начинай сеять, лист вырос —кончай; лист березо­ вый в пятак, что сей, что бросай семена так. Не успеет, значит, пшеничка до замо­ розков вызреть, побьет ее. Конечно, год на год не приходится, но все же. Да и еще была присказулька: «Сеять после Миколы (22 мая н. ст. — М. М.) — не видать семян николи». Оно точно. На лошадях, оно того, глубоко не вспашешь, а без хлеба не сидели. Нет. Эт еще мальчонкой слушаешь и на ус мо­ таешь: «Лягушка квачет —сей овес», «Сей ячмень, пока цветет калина», «Горлица за­ ворковала —сей коноплю», «Кукушка кукует —сей лен», «Скворцы —из гнезда, пора сеять гречу». Так и делали. Другой по-молодости ругнется на стариковскую мудрость: я-де сам с усам, а жизнь его хлоп по макушке — и пошел занимать по соседям. Смотришь, и поумнеет. Как в выступлении Логачева, так и в разговоре с Рыжковым я взял только то, что привлекло меня, и как бы спрессовал образную речь, но нигде не погрешил против их содержания. Разговор на полевом стане поддержал меня, помог выстоять. И я с благодар­ ностью вспоминаю Рыжкова. Много лет спустя перестали гнаться за ранним севом, установили агрономы оптимальные сроки, и за несколько лет исчезли овсюг и дикая конопля, поднялся вдвое урожай. Но самое интересное, что оптимальными для на­ шей зоны оказались сроки: конец первой декады мая — начало третьей. Но ведь это же время от Егория (св. Георгия) до Миколы (Николы угодника). Иными словами, наши предки хорошо знали оптимальные сроки сева. Знания добывались трудом и опытом десятков и десятков поколений, методом проб и ошибок. Лучшие достиже­ ния закрепились в словесных формах, которые А. М. Горький мудро называл трудо­ выми лозунгами древности. Конечно, многое в мудрости предкоз давно и безвоз­ вратно устарело и неприменимо в наши дни. Но есть среди «лозунгов древности» и такие, которые основаны на глубоком познании законов природы и общественного опыта и забвение которых неизбежно вызывает болезненные последствия. Прав был Е. А. Баратынский, писавший: Старательно мы наблюдаем свет, Старательно людей мы наблюдаем И чудеса постигнуть уповаем. Какой же плод науки долгих лет? Что наконец подсмотрят очи зорки? Что наконец поймет надменный ум На высоте всех опытов и дум? Что? — Точный смысл народной поговорки.