Сибирские огни, 1981, № 10

КРИТИКА ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ М. Мельников ЗАПИСКИ ФОЛЬКЛОРИСТА Фольклор для меня не только учебная дисциплина, предмет научных изысканий, но и неиссякаемый источник радости. Еще пятилетним ребенком я часами слушал сказки моей старшей сестры и няни Ирины Никифоровны, в семь лет пересказывал их своим сверстникам, в школьные годы старался «обогатить» их всем тем, что пришло ко мне из учебников истории и географии. Я всегда любил возвращаться с покоса не с детьми, а на одной бричке со взрослыми, чтобы услышать, как зарождается, набирает силу и расправляет свои лебединые крылья русская песня. Прошло полвека, а я закрываю глаза и слышу го- лоса моих односельчан, их удивительные песни. Вырос я в старообрядческом селе Тоя-Монастырское (Колыванский район Ново­ сибирской области), где каждого иноверца считали «поганым». Но отец мой, Никифор Исакович, не веривший ни в бога, ни в черта и никогда не ходивший в церковь, по­ стоянно «водил дружбу» с чувашами, татарами, казахами. Они запросто заезжали к нам, ночевали, вели с отцом долгие беседы. Видимо, это пробудило во мне инте­ рес к культуре братских народов. Работая в одном из кулундинских районов, я ча­ сто бывал в казахских поселениях, подружился со многими из молодых казахов. Мечтал о встрече с «настоящим акыном». И когда приятель из колхоза «Кзыл-Ту» при­ гласил на казахскую свадьбу, где должен быть знаменитый акын, я бросил все де­ ла и поехал. Свадьба не была похожа на русскую: ни спиртного, ни плясок, ни бесшабашного разгула — строгость и степенность. Сухощавый старик акын неторопливо перебирает две струны и так же неторопливо ведет бесконечную, как Кулундинская степь, песню. И песня мне кажется длинной, без единого узелка, нитью, перематываемой с одной катушки на другую. Часа через три или четыре слушание превратилось в пытку. Оказавшись на улице, я со всей прямотой юности (было мне 16 лет) спросил своего приятеля: — А почему он поет все время одно и то же? Приятель долго молчал. Потом начал издалека: — Ты знаешь, мама моя до прошлого года (1940.—М. М.) даже в Карасуке не была (35 км,—М, М.), поезда не видела, радио не слышала. А тут: «Вези!» — и все. Доехали до переезда,—а там репродуктор. И как раз передают «Широка страна моя родная». До конца дослушала —дальше поехали. На базаре бабы «табарок» поют и пляшут. Мать слушала, слушала, устала. «Давай, говорит, в степь». Отъехали метров триста, на пустырь. Там еще несколько телег стоит. На одной две бабы тянут со еле-