Сибирские огни, 1981, № 10

146 П. МУРАВЬЕВ ...Погибли кони, кони-пахари, труженики, кормильцы колхозные. Председатель знал, что их уже не воскресить, и он их оплаки­ вал, как людей, как своих верных, незаме­ нимых соратников. Страшным было зрелище погибших ло­ шадей, но слезы железного великана Аре- щенко потрясли ветврача еще сильнее. Та­ кой человек, как Арещенко, ветврачу райо­ на, будущему первому секретарю горкома партии А. Г. Незавитину, встретился впер­ вые. А причина трагедии этой, как и всех ве­ ликих и малых трагедий на земле, балбе- систо проста. Забуксовала в разбитой ко­ лее машина, груженная доверху протрав­ ленными семенами, заглохла. Шофер бросил ее и ушел ночевать в се­ ло до утра. А кони? Что ж кони? Они весь день па­ хали приусадебные участки колхозников, подвозили воду, горючее, смазку к тракто­ рам, семена к сеялкам, корма к фермам. Но в вечернюю кормежку недостало им вдоволь овсеца и сенца, и конюх выпустил их в поле, погулять, отдохнуть на воле, пощипать в ночи сочной, молодой, пряной травки. В поле и повстречалась им машина с це­ лою горою отборного зерна. Так вот и угостил коней смертельным ядом мазут­ ный, преступно равнодушный ко всему на свете человечишко... ...Когда кукуруза пошла гулять волевым порядком по' никогда не видевшим ее по­ лям страны и на них она первое время не хотела родиться, сколько дум передумали тогда земледельцы, сколько страстей пе­ ретерпели в себе. Люто ненавидел кукурузу и Арещенко, но сеял, куда денешься. Сеял и ненавидел, нарушая извечную крестьянскую муд­ рость, согласно которой любая травка без любви к' ней не будет буйно расти. Покойный первый секретарь горкома Де­ ментий Лукич Шайдоров прекрасно пони­ мал, что переубедить Арещенко в его от­ ношении к кукурузе — значит переубедить всех председателей района. И он зачастил в «Свет Ильича». Лекция о необходимости культивирова­ ния кукурузы при всех современных поте­ рях, нелепостях и просчетах в ее возделы­ вании была бесконечной. Арещенко слушал молча и в первый, и во второй, и в третий приезд секретаря, а на третьем разе ве­ ликое его терпение лопнуло. Хлобыстнув, не боясь порушить здоровье такого же ве­ ликана Шайдорова, как и сам, по плечу, сказал коротко и властно: — ПоехалиІ Шайдоров, заподозрив неладное, зауп­ рямился, отказался ехать в поле, привычно сославшись на занятость и дела в горкоме. Но не таков был и Арещенко, чтобы отсту­ питься от задуманного. Приехали в поле, засеянное кукурузой и подсолнечником. Арещенко эксперименти­ ровал. Зашли в полосу. Лопушистые под­ солнухи с увесистыми корзинами вымахали чуть ли не до плеч обоим великанам, а ку­ куруза едва достигала коленей. — Вот, — ткнул пальцем Арещенко в подсолнух, — настоящий король нашей земли, а королева ваша —дерьмо! — по­ вернулся и пошел к машине. Тогда-то Шайдоров и понял окончатель­ но, что вековую крестьянскую натуру и культуру земледелия не надо ломать воле­ вым нажимом, лекциями и просветительст­ вом. Только выращенный высокий урожай кукурузы хоть на одном поле в районе ты- сячекрат быстрее переубедит и председа­ телей, и колхозников. Сколько уроков он уже дал и намеревался дать Арещенко, чтобы получить в его лице надежного сто­ ронника бесспорно ценной и нужной до зарезу кормовой культуры, а единствен­ ный и единственно правильный урок полу­ чил сам. Как он был благодарен тогда Арещенко... Ни перед кем и никогда не лебезил Аре­ щенко. Ни перед начальством, ни перед народом, наивно, может быть, но свято верил 'он в непреоборимую силу своих двух полномочий: я сам коммунист, и я сам народ, и благодаря этой силе в себе был безгрешен и неуязвим. ...Заканчивался сенокос, на носу —косо­ вица хлебов, а сразу три трактора слома­ лись, стали на ремонт. — Дня за два сделаем,— пообещали трактористы И сноровисто начали орудо­ вать ключами. Замотался председатель, заглянул в ма­ стерскую лишь к вечеру второго дня с проверкой и увидел: полуднуют ребятки... На сиденье —благо осень приближалась — горы закуски, а в больших стаканах пру­ жинно плещется родимая сорокаградус­ ная. Ребятки посоловели, видно, уже при­ ложились, но струсили, повскакивали на ноги, увидев председателя. — Что сделали? Что еще осталось? — громогласно спросил председатель. — Да мы уже почти все, вот только ему кабину поставим на место, тому гусеницу натянем, насос топливный заменим — и можно выезжать. — Чего ж ради тогда пьянку развели? — Да мы для аппетита, а эту оставили на вечер... обмыть это дело, последний раз перед уборкой, а потом —ша! — Ну-ка, дайте мне кружку, а то эта оставшаяся вас до добра не доведет! Польщенные и прощенные мужички-ке­ росинщики кинулись — один бутылку рас­ купоривать, другой кружку алюминиевую подставлять, третий совал хлеб с закуской в руку председателю. Арещенко взял кружку, бутылку, вылил ее в посудину всю до донышка и на од­ ном дыхании осушил до дна, вытер губы ладонью и, уходя, сказал: — Не умеете пить, не знаете времени и места —не беритесь, а увижу когда еще, головы поснимаю. Вечером чтобы тракто­ ры были на полевом стане. Тридцать лет председательствования... Чего они только не вобрали в себя! Со всем умел совладать Арещенко, но новоявленные керосинщики и ему оказа­ лись не по зубам. Чем устроеннее, благо­ получнее становилась жизнь, тем все боль-