Сибирские огни, 1981, № 10

136 П. МУРАВЬЕВ бинетах. Сковывает, не позволяет людям открыться казенная обстановка. Так вот и случилось, что в дом комбай­ нера Николая Мерко я нагрянул незваным гостем. Завершая ужин, он с супругой Ма­ рией пил чай. Борис Беляков, тот самый молодой ветеринарный врач, который, не­ смотря на заботу самого председателя, не хочет, как все, надевать на валенки неэсте­ тичные галоши, вместо них он приклеил всего лишь резиновые подошвы, предста­ вил меня хозяевам и заспешил во Дворец культуры на репетицию, да к тому же его там ждала молодая жена. Хозяин помог раздеться, хозяйка пред­ ложила чай с вареньями и сладкими пиро­ гами. Пока вновь усаживались за стол, в доме было тихо, так тихо, что мне каза­ лось, что Николай слышит мои мысли, и мне было страшно неловко за них, за эти мысли. Дело в том, что я уже наслышал­ ся и начитался об этом человеке столько, что боялся — о нем ничего нового уже и не скажешь. По известности Мерко уступает, пожа­ луй, только самому председателю колхо­ за Демиденко. Просматривая почетные грамоты, письма, дипломы, которыми на­ граждали передового комбайнера колхоз, Татарский райисполком и горком партии, Новосибирский облисполком и обком КПСС, я насчитал их 38 (тридцать восемь)! Еще в ’1972 году Николаю Мерко присвое­ но звание «Заслуженный механизатор сель­ ского хозяйства РСФСР». В 1975 году он становится кавалером ордена Трудовой Славы 3-й степени, а через год получает эту же награду 2-й степени. Юбилейная Ленинская медаль, знаки победителя соц­ соревнования за 1973, 1976, 1977, 1978 го­ ды. «Ударник 9-й пятилетки», «Герой жат­ вы», «Мастер урожая», «Победитель Все­ союзного конкурса механизаторов», «Удар­ ник коммунистического труда», участник ВДНХ 1974, 1975 и 1978 годов, отмечен сначала бронзовой медалью, потом дваж­ ды серебряными, премирован автомоби­ лем «Москвич». Невольно задумываешься: что лежит в основе этого многолетнего постоянного подвижничества? Жажда славы? Нет. Убояться бесславия— славы вовсе не увидать. Слава, как ореол, сияет над тем, кто сам светится. Мерко, фигурально говоря, светится по­ стоянно, и не только за штурвалом ком­ байна, где он признанный ас. Не блекнет над ним ореол трудолюбия и когда его садят за руль К-700, и когда его просят стать к станку токарному в мастерской, и когда направят зимой работать на ферму слесарем по ремонту оборудования. ...Есть такая песня в колхозе «Сибирь». Имени поэта, как ни бился парторг Акенть­ ев вместе с библиотекаршей и художест­ венным руководителем Дворца культуры, установить не удалось. Музыка, сказали] вроде — Калистратова. Итак, поем: Щедра ты лесами, лугами и пашней Твои богатырски поля. Колхозная наша, сибирская наша Родимая наша земля. Прочитал я эти строки и думаю: сколько можно так вдохновенно лгать о Сибири в целом и в частности?! Сочинитель ткнул своим поэтическим пальцем в леса, которых не было и нет, в луга, которые были, да сплыли. Добывая хлеб, все больше и больше из года в год, Их распахали, а богатырские поля были, по сути, дорогими заплатами на драном кафтане этой суровой земли. Только в годы 9-й и 10-й пятилеток все пашни района стали поистине богатырски­ ми. Они сделаны таковыми трудом, потом, мозолями и мечтами людей, на ней живу­ щих. Но о чем же им предлагают петь? И колхоз «Сибирь», И кругом Сибирь, И прекрасен день, И чудесен мир. Колки березовые. Закаты розовые, Трава густая, А пшеница золотая. Есть, утверждают, еще один куплет у песни, но его забыли! Напрочь! А все потому, что песня настояна не на поэзии, не на поэтической правде сельской жизни, а на халтуре. А ну, если бы так же халтурил Николай Мерко, садясь ежегодно за штурвал ком­ байна? 10 000 центнеров за страду — такой показатель считается очень высоким даже для признанных мастеров жатвы. У Мерко из года в год намолот составляет 10, 11, 13—14, было однажды даже 16 тысяч цент­ неров. Тут, если говорить поэтически, валкй- рифмы сами к нему лезут, текут рекой на подборщик, он их не может не молотить, так же, как поэт, обласканный льющимися рифмами и вдохновением, не может не писать. Но, может, тогда, когда на трактор Мер­ ко посадят, он позволяет себе похалту- рить? Нет. И на тракторе он один из пер­ вых. Но трактористов много стало в кол­ хозе, и заполучить трактор не всегда уда­ ется. Мерко, не чванясь, идет слесарем на ферму, работает, делает не совсем при­ вычное дело. А когда случится затор в ре­ монте комбайнов, Мерко призывают в мастерскую, это его кровное дело, он толь­ ко за, а доярки с фермы категорически против. •— Забирайте любого, Мерко оставьте. Когда он работает, ни в чем горя не знаем. Помпу, электромотор, холодильную уста­ новку, молокопровод... что бы ни забарах­ лило, он разберется и отремонтирует. Давненько это было. Купили для ремонт­ ной мастерской первый токарный станок, привезли, установили, а кому на ДИПе ра­ ботать? Не надеялись купить и, естествен­ но, о токаре не думали. Почесал в затылке Мерко по русскому обычаю, помялся, по­ просил: — Дайте я попробую... Видел же, как то­ карь в МТС работал... Встал он тогда за станок и всю зиму проработал. Пришло время ремонтиро­ вать свой комбайн, затревожился, как же