Сибирские огни, 1981, № 10

112 Е Л Е Н А К О Р О Н А Т О В А Все эти сомнения одолевали и Нину, но она гнала их от себя прочь. Марта — вот кто ее поддержал. — Должность — не бог весть что. Но там твое будущее. Там — перспектива, а это главное. Здесь —ничего хорошего тебя не ждет,— убеждала она. Как ни торопилась Нина, а пришлось дожидаться обоза с Неточ­ ного, иначе не уедешь. Этот обоз оказался последним. В обратный путь он отправлялся порожняком, с ним-то и отправил Нину с семьей Гу­ саров. Провожая Нину, Марта всплакнула: «С кем теперь буду душу от­ водить?» Пришла проводить Нину и баба Степа. — Спасибо, Нина Николаевна,—сказала она, по-старинному низ­ ко кланяясь,—что про нас красиво прописали, про то, как наши дев­ ки-бабы хребет себе ломают... Первый день пути Нина мыслями еще находилась с теми, кого ос­ тавила. Мелькнула мысль, как Вадим посмотрит на ее отъезд. Но это уже для нее не имело значения —он давно не пишет. Работа в редак­ ции —это освобождение. Получив письмо от Платоновой с тремя экземплярами газеты, где был опубликован ее очерк,—не удержалась, послала эту газету мате­ ри Германа, написала, что ей предложили работать в редакции. Сло­ вом,— похвасталась. А теперь испытывала душевную неловкость. Разве можно э т и м завоевать симпатию?! Глупо. Ужасно глупо... Ответ про­ сила прислать, указав адрес Марии Васильевны. Дескать, пока еще с квартирой не все определилось. ...Тогда они вдвоем провожали Германа. Мать и она. Герман за­ шел в вагон занять место. У Нины невольно навернулись слезы. Татья­ на Сергеевна сердито сказала: — А вот это ни к'чему. Нина с трудом справилась с собой. Прощаясь, он сначала подошел к матери, потом обнял ее. Мать отвернулась. Все-таки она, наверное, понимала, что они значат друг для друга... Поезд уже стучал и посви­ стывал где-то за лесом, когда Татьяна Сергеевна сказала: — А теперь можете плакать.— И приложила к лицу носовой платок. Татьяна Сергеевна* простилась сухо, сказав, что она все срои дела позапустила,’и, даже не спросив, не по пути ли им, пошла, скрылась в толпе провожающих. Она не пригласила заходить. А как Нина была бы счастлива хотя бы подышать воздухом его дома. И вот написала. Ответит ли? Провела ладонями по лицу, как бы стирая воспоминания. Огляделась. Черная тайга. Белый сіїег. Дорога, дорога... Поет, скребется, постанывает, ухает под по­ лозьями. С полдня пошел дождь со снегом. Мужики охали: «Ханет дорога, как будем добираться? Разъязви эту погодушку...» То, чего опасались коновозчики и о чем, занятая своими то грустными воспоминаниями, то радужными мыслями, Нина старалась не думать, случилось на второй день пути. Дорога, идущая узкой ледяной лентой по реке, ханула. То и дело попадались полыньи..Хрустел, подламывался лед. Вот тут Нина поняла (об этом она подумала позднее), что означает выражение: «Ни жива, ни мертва». Дыхание у нее перехватило, во рту стало сухо, в ушах звенело, сердце билось неровными толчками. Дети, укутанные одеялами, сидели в передке саней. Они испуганно жались друг к другу.