Сибирские огни, 1981, № 10

108 Е Л Е Н А К О Р О Н А Т О В А и ветер, обжигающие лицо там, в лесу, когда надо всю свою волю в кулак. В первый же день опозорилась: заснула за ужином (он же и обед). Прямо за столсім. А еще: вместо сучка тюкнула себе по ноге, нога це­ лехонька, а пим пострадал. Спасибо, что удар у меня слабый. Вечером в бараке Лопушиха устроила представление. У нас две Зинаиды. Зи­ наиду Лопухову, в отличие от доброй и покладистой Зины Плетневой, зовут Лопушихой. Представляла она меня здорово: двумя пальцами взяла топор, подула на него и почему-то на цыпочках стала подкрады­ ваться к воображаемому дереву. Кокетливым жестом заправила прядку волос (пожалуй, похоже), и принялась красить губы. Кстати, здесь, ко­ нечно, я не крашу губы. Ну, а потом тюкнула себя топором по ноге,, схватилась за ногу, зарыдала и стала крутиться. Так крутятся собаки, к'огда их ударят. Кто-то посмеялся, а кто-то сказал: «Так, мол, работала бы, как представляешь». Лопушиха обозлилась и стала кричать: «Не хуже жен начальников роблю, чужую пайку не заедаю... Ребятишек да барынек всяких посылают —за них вкалывай» ...И «под занавес»: «А она сама не работает и прислугу дёржит...» Вот что сказала._ Провалиться сквозь землю! И вот тут вступилась за меня баба Степа. «Заткнись-ка, девкаЬ И еще она сказала... Для всех сказала: «Прислуга та —старуха. За- место матери живет». Никак я подобного заступничества от бабы Степы не ожидала. Думала, ее тоже раздражает, что я такая бестолковая и беспомощная. Наверное, так оно и есть, но победила ДОБРОТА. Она —добрая. Я в этом убедилась, когда собирали подарки для фронтовиков. Она дала пять пар рукавиц на меху и много меховых стелек. Шила сама. О бабе Степе стоит рассказать особо. Ей —пятьдесят. Гренадерского роста женщина. Ходит на охоту. Белку бьет в глаз, чтобы шкурку не попор­ тить. У нее огромная семья: три дочери, и все —вдовы, мужья погиб­ ли на фронте, а ее муж вернулся инвалидом — без ноги, куча вну­ ков и 90-летняя мать (она-то и управляется с хозяйством). Внуки, в отличие от старой бабки, зовут ее «баба Степа», с этого, наверное, и пошло. Здесь, по-моему, больше, чем Ермолаич, она всем заправляет. Ключ от кладовушки, где хранится наш скудный провиант,—у нее, она и вы­ дает продукты тете Каце. Как-то ругались две девахи, не знаю, чего уж они не поделили. Дело дошло до драки. Баба Степа схватила их своими могучими ручищами и раскидала, как котят, в разные стороны. Адевахи— здоровенные. Бабу Степу слушают и боятся. Парней у нас нет. Два под­ ростка не в счет. Сережке —четырнадцать,»он рослый и спокойный, с повадками взрослого рассудительного парня. Толку от нецо, конечно, в сто раз больше, чем от меня. А Гринька постарше на два года: долго­ вязый, чубатый. Вечно озорничает. Ему больше всех от бабы Степы и достается. Ну, на сегодня кончаю: прячу в саквояж свой дневник. Сей­ час буду чистить картошку. Сажусь на край нар, тетя Капа подтаски­ вает мне мешок с картошкой. Только подумать: за обед-ужин съедаем 2 ведра. Впрочем, ничего удивительного. Письма сюда не приходят.’ Раз в 10 дней привозят оптом газеты. Ноги отекли. Болят в суставах. Особенно ночью. 12 февраля 44 года. , Мне все хуже. Суставы еще сильнее распухли. К вечеру, чувствую, поднимается температура. Ночами почти не сплю, такие боли. Отпра­ вили на 3 месяца, а я проработала всего 17 дней...