Сибирские огни, 1981, № 10

Ж И З Н Ь Н И Н Ы К АМ Ы Ш И Н О Й 107 ступают на поселок и вот-вот задавят. Так далеко-далеко от милого старого города, так долго добираться письмам с фронта. Тихоновна с плачем приняла на руки Ванечку. — Да миленький ты мой, да одни косточки да кожа. Ничо, погоди, как начну я тебя травками поить да молочком с творожком откарм­ ливать. Катюша с плачем кинулась к матери и обхватила ее колени. — Ну вот еще, устроили мне вселенский плач.—Нина взяла дочку на руки, с радостью ощущая ее упругое, теплое тельце. Дети —вот кому она всегда будет нужна. Дети помогут ей все вынести, все одолеть. Она не знала да и не могла знать, что эта мысль в последующие годы •станет ее девизом, ее якорем спасения на самых крутых поворотах жизни. На следующий день Нине вручили повестку, в которой предла­ галось явиться на трудовой фронт. Тихоновна ударилась в слезы, а Нина сказала словами Марии Васильевны: «Что миру — то бабину сыну». Дневник Нины 10 февраля 44 года. С первых дней, как я попала на лесозаготовки (в повестке было написано: «Явиться на трудовой фронт для исполнения патриотического долга»), я решила вести дневник. Но не смогла. Уставала страшно. За­ сыпала сразу же после ужина —болтушка с крохотным кусочком хлебушка. За дневник взялась сейчас, когда болезнь, в буквальном смысле слова, свалила меня с ног. Обострилось то, чем я так страдала в дет­ стве. Итак, почему дневник? Наверное, чтобы не пропасть с тоски. В бараке, кроме меня и тети Капы, никого. Все в лесу вкалывают. Я за­ болела... Нет, о хворостях после... С тетей Капой не разговоришься — она глухая. Ей надо орать. Она так и говорит: «Ори пушше...» А мне орать горло не позволяет. Говорю шепотом. Бригадир Ермолаич и опре­ делил тетю Капу в поварихи из-за глухоты. «Не услышит—и прижмет лесина, отвечай тогда за нее». Сначала Ермолаич и на Меня ворчал: «Кажные руки на счету, а толку-то от антиллегентных ручек. Только пайка зазря пропадает...» Вот так: без излишних «деликатностев». Я сгоряча отказалась было от пайки, но меня в оборот взяли девки-бабы, как всех нас называет баба Степа. Теперь Ермолаич не ворчит. Я по его сведениям составляю свод­ ки. Но мне этой работенки хватает на час-два. Если не лукавить: дневник я веду не только для себя. Мечтаю: вот кончится война, встретимся, и я прочитаю все Ему. Живем в бараке, а вокруг —Берендеево царство. Пробираться по этому «царству» тяжело. Примнет трактор снег, а за ночь все переме­ тет, и снова тащись по пояс в снегу. Топим барак чуть ли не круглые сутки, а все равно к утру озноб продирает. Спим на нарах, на соломе. Выручает меня половичок. Мне Тихоновна сунула половичок в дорогу укрыть ноги. Поставили меня обрубать сучья. Набила кровавые мозоли. Еле-еле справлялась. Боялась насмешек. А они были: «Это не карандашиком по бумажке водить». Иногда высказывались иносказательно: «Не все нам хребет ломать, пущай и они попробуют». «Они» —это жены начальни­ ков. У Марты была полостная операция. Пытаюсь поставить себя на место здешних женщин: помогает этому соломенная подстилка, холод \