Сибирские огни, 1981, № 9

ЖИЗНЬ НИНЫ КАМЫШИНОЙ 91 Я часто думаю о тебе. Я боюсь забыть твое лицо, руки... Иногда кажется: все, что у нас было,— мне приснилось, и тогда мне делается страшно. Ведь мне уже тридцать. Скоро я стану старухой. Годы-то идут... Мой дорогой, прости! Не стану я тебя огорчать. Господи, тебе и так тяжко, а тут я со своими жалобами... Прости...» Нина стащила с головы косынку и уткнулась в нее, а когда отняла руки от лица — чуть не ахнула. Пока она проговаривала свое письмо, выглянуло солнце. Ее поразила причудливая игра света и теней. С одной стороны вершины гор казались сиреневыми, с другой — дымчато-розовыми. Высоко в ложбинах сиял голубоватый снег, на склонах, густо синели глубокие хвойные леса. Оторвавшись от чащобы, к поселку сбегали вертлявые, в белых сорочках, березы. И речушка у изножья гор заиграла, запенилась. Нет, не так уж все мрачно. Надо только потерпеть. Терпеть и ждать. И —•вкалывать, а не раскисать от усталости. Нина поднялась, оторвала от земли тяжелые ведра и стала осторожно спускаться по каменистой тропинке. Поздно вечером, превозмогая желание лечь подле спящих детей, Нина принялась перебирать овес. В дверь постучали. «Наверное, Марта»,— подумала Нина и с улыбкой обернулась.— Войдите, не заперто. Вошел летчик. Лейтенант. Несколько секунд он пристально разглядывал Нину. — Вы Нина Николаевна Камышина? — Да ... А вы?.. — Я к вам по поручению. Вы знаете гвардии, майора товарища Яворского? — Что с ним? Он ранен? Жив?! — Нина почувствовала, как кровь отливает у нее от лица. Она испуганно взглянула на лейтенанта. В груди что-то теснило. — Да вы не волнуйтесь... Он жив. Жив. Я по его поручению... Просил зайти к вам товарищ гвардии майор. Повидать вас. Получил 5 отпуск. Мать живет в Дальних Выселках. Мне после ранения дали краткосрочный отпуск. Вот я и поехал к матушке повидаться. Да вы успокойтесь.— Он... Он просил вас зайти... Ко мне?! — Радуясь и все еще не веря, Нина задавала бестолковые вопросы. Как же он добрался? Ведь дороги от Неточного нет. Лейтенант пояснил: на его счастье попался охотник, он и провел его тропами через горы. Нина кинулась ставить самовар. — Вы, наверное, устали. Такую даль шли. Вот что: разувайтесь, я дам вам теплые носки. Хотите ноги помыть? Это поможет — усталость снимет. У меня, кстати, в печке теплая вода...— Нина вытащила из ко- модГ чистое до хруста льняное полотенце, еще не успевшее перекочевать в закрома старателей.— Сейчас я самовар подогрею. — Не беспокойтесь. Поздно уже. Мне еще надо на ночлег определиться. Знакомых у меня здесь нет. — Вы переночуете у нас,— как о решенном, сказала Нина. Внутри у нее все дрожало, и она никак не могла погасить эту дрожь, схватила самовар, налила в него воды и тотчас, забыв о нем, повернулась к лейтенанту: — Скажите, прошу вас... Может, вы скрываете?.. С ним ничего... Ничего не случилось?.. — Да вы что?! Разве можно в таком деле врать. Погодите, я ведь письмо вам от гвардии майора привез.— Лейтенант вытащил из нагрудного кармана гимнастерки конверт, склеенный из оберточной бумаги, протянул его Нине.— Я покурю на воздухе. Лейтенант вышел. Первые строки расплылись, поплыли. Она опустилась на лавку рядом с самоваром, стала медленно читать.