Сибирские огни, 1981, № 9

86 ЕЛЕНА КОРОНАТОВА в столовую. С любопытством огляделись. И Нина как бы вновь увидела свою скромную обстановку. Впрочем, и обстановкой-то ее не назовешь: стол, покрытый старенькой клеенкой, у стены самодельная узенькая тахта, над ней вышитая гарусом дорожка — бабушкино рукоделье. Но белоснежные тюлевые занавески и оранжевый тюльпан шелкового абажура придавали все же некое подобие скромного уюта. — Гляди-ка, вроде бы ничего и нету,— сказала старшая, ни капли не смущаясь,— а все ж хорошо. Не думала, что инженера так бедно живут. Будем знакомы, Полиной меня зовут.— Она протянула Нине руку дощечкой.— А ее — Тосей. Про вас мы наслышаны. Письма вот на фронт женщинам пишете...— Голос у Полины ласковый, немного заискивающий. — И вам письма? — удивилась Нина.— Просят обычно старые, не очень-то грамотные женщины. — Не... У нас другое дело... Продернуть бы кой-кого нада. А с какого боку подойти, сами не скумекаем. Грамотешка у нас так себе. Я хоть и шесть классов кончила, а не соображу. А Тоська в четвертом недоучилась. — В пятом,— басом уточнила Тоська. Тоська, не лишенная миловидности смугляночка, с круглыми черными глазками, сидела на краешке стула, зажав руки между колен. — Кого же вы хотите продернуть? — А Соркина Евсея Гавриловича. — Начальника Золотопродснаба? — Его самого.— Гостьи переглянулись. — Я извиняюсь, может, вы чего-нибудь у него брали? Или так, знакомы... в гости ходите? — Полина взглянула на Нину недоверчиво, подозрительно. — Я? У Соркина? — удивилась Нина.— Никогда я ничего не бра- ла.— И обозлившись на себя: «будто оправдываюсь», сказала: — Послушайте, говорите прямо. Если, конечно, доверяете. Расскажите, в чем дело. — А в том, что он гад! — взъярилась Полина.— Гад на все сто процентов. Вот слушайте. Приедет на перевалку и сразу ко мне. Я-то заведующей столовой работаю. Нажрется, напьется. Да и с собой еще прихватит. Думаете, денежки выкладывает? Да не в жисть! — Когда помногу^ берет— так плотит,— уточнила Тоська. — Ну, само собой. Нонче восемь кило какао взял — еще б не заплатить! Считайте полпуда. — Полпуда?! — поразилась Нина. — Взял и бровью не дрогнул. По мелочам: полкило масла, плитка шоколаду — сроду не плотит. — Вы бы ему сказали. — Сказывала. Он шуточками отделался: дескать, «утруска, усушка — подбей балансик». А раз хватанула стакан водки... Он же завсегда угощает. Сначала думала — добрый, после сдогадалась: в случае чего -вм е ст е пили, ели. Ну так, хватанула водочки и все высказала. Он вроде бы сразу протрезвел и эдак зло, с прищуром, говорит: «Учти, Полина, твоя судьба в моих руках. Выгоню с волчьим билетом. А по военному времени и не то будет. А куда ты со своей оравой денесся, с голоду пропадешь»...— Полина шумно вздохнула, вытерла заслезившиеся глаза. Вы бы сходили к Воловину и все ему, как мне, рассказали. — Нина Николаевна, разве ворон ворону глаз выклюет? Была у нас завстоловой на прииске «Медведкино» Нюра Конюхова. Грамотная. А Соркин-то кобель стопроцентный. Не глядите, что страшной, ни одной левки не пропустит — черт рукастый. Нюра, как приставать, значит,