Сибирские огни, 1981, № 9

ЖИЗНЬ НИНЫ КАМЫШИНОЙ 85 Сдали смену ночью. Возвращались, держась за руки. Иначе и нельз я— тропы крутые. Срываются из-под промерзших сапог комья стылой земли, того и гляди полетишь вниз головой. Полегче стало, когда Гусаров вывел их на торную дорогу. Кто-то пошутил: «Вышли из окружения». И сразу же оборвались разговоры. Нина подумала: «Может, Иван Михайлович попал в окружение, поэтому и не пишет. Если и попал — сам выйдет и других выведет». Ветер поутих. Над черной чащобой тайги, освещая путь, плыл круторогий месяц. Нина вполголоса принялась рассказывать о своем детстве, о своей детской, крепнущей с годами привязанности к Петренко. Как он вдруг исчезал из ее жизни и внезапно возникал. Как ходила к нему со своими мучительными юношескими вопросами, на которые не находила дома и у подруг ответа. Ведь ему первому прочитала свой школьный — ах, конечно же, наивный! — рассказ. А когда она работала в деревне ликвидатором неграмотности и надр было помочь одному крестьянину — ему грозила беда,— она кинулась за помощью к Петренко, и он приехал к ней в Лаврушино и восстановил справедливость. Что потом? Потом она уехала из родного города и потеряла его. А с ним самим беда случилась. Оклеветали его. Было же такое... Перед войной Ивана Михайловича восстановили, и он сразу же отправился на фронт. — Ты любишь его? — спросила Марта. — Очень! Наверное, так любят отцов. Беспокоит меня — нет от него писем... Добрались до Ключевого в третьем часу ночи. Нина ночевала вместе с детьми У Марты. Встала чуть свет. Столько дел по хозяйству. Воду носить можно только с утра, п<іка дорога не превратилась в ледяное месиво пополам с грязью. Нужно вычистить стайку, задать корове сена, растопить печку, подогреть пойло, приготовить детям завтрак. Хоть и разламывало Нину от усталости, но она быстро со всем управилась и принялась за статью. Исписала девять страниц и засомневалась: не много ли? Пошла к Гусарову. Вдруг чтр-нибудь напутала? Да, надо узнать, сколько же они намыли золота и сдали в фонд обороны. — Конечно, многовато,— сказал Гусаров, прочитав статью,— хватит и страницы. Нужно‘самую суть. Зачем мне какие-то заслуги приписывать. Заслуга не моя, а партийной организации. Очень уж вы тут расписали наши трудности: и дорогу, и холод, и глыбы камней ворочали... Эка, беда! Две смены отработали, ночку не поспали. Газета пойдет на фронт. А там солдаты по колена в грязи, не спят, а дремлют на сырой земле, не выпуская из рук винтовку...— Взглянув на Нину, Гусаров замолчал.— Да вы не расстраивайтесь. Ну, увлеклись немного. Значит так: садитесь и переделывайте, только быстро. — Быстро я не умею,— призналась с досадой Нина,— «Вечно из меня эти лютики-цветочки лезут»,— мысленно упрекнула себя. — Ладно. Да не переживайте вы, голубушка. Один газетный стри- кулист выдал такое: «Пожарное депо досрочно выполнило план по тушению пожаров». Каково? Анекдоты, они из жизни берутся. Ну-с, за дело.— И он принялся диктовать. Как-то вечером заявились две незнакомые женщины. На молодых лицах неуверенность и смущенные улыбки. Та, что постарше, бормотала что-то про газету, про жалобу... «Куда кинуться. Они друг дружку покрывают... Неужто и на ихние беззакония управы нет...» — Вы раздевайтесь, проходите,— предложила Нина, досадуя и ничего не понимая. Гости деловито скинули полушалки и телогрейки, стащили у порога сапоги с намотанной на них грязью и в вязаных толстых носках прошли