Сибирские огни, 1981, № 9

ЖИЗНЬ НИНЫ КАМЫШИНОЙ 61 авторитет. Она единственный человек на белом свете, кто тянет ее из узкого, тесного мирка в настоящий большой мир. — Ясно, что не выбирала. А вообще-то ты права: дети за родителей не отвечают... Ты, кажется, обиделась? — Нет... Если я и чувствую вину — так за себя. Я не сижу сложа руки, не белоручка я. Но делаю-то все для своих детей, своей семьи. Ну, пишу я заметочки-писульки: вот такой-то выдал столько-то породы на- гора! Он-то для фронта! А я...— Чтобы скрыть свое волнение, Нина подошла к печке и, схватив клюшку, пошевелила дотлевающие поленья. — Напрасно ты думаешь, что твои писульки, как ты выразилась, никому не нужны. Осенью мы опубликовали короткую информацию, может, помнишь: молоденькая колхозница спасла отару овец от волков. — Как же, помню! Разожгла костры и кидала в волков головешки... — Да, да. Так вот, мы же обмениваемся газетами со своей подшефной воинской частью, прочитали на фронте эту заметку, и Настю* Макарову бойцы завалили письмами. Прислали и в газету коллективное письмо.— Я его читала. — Ты не представляешь, как важно на фронте знать, что в тылу... — Нет, я представляю,— сказала Нина, чувствуя, что краснеет. Возможно, в другую бы минуту Платонова и заметила Нинино смущение, но сейчас, распалясь, Платонова ходила из угла в угол и взволнованно говорила, говорила... А Нина слушала вполуха, думая: хорошо бы работать по-настоящему. Ну, хотя бы воспитательницей в детском доме. А то вечно в очередях попрекают: сама не работает, да еще домработницу держит... Вероятно, Платонова еще долго бы говорила, но ее прервал телефонный звонок. Телефонистка предупредила: сейчас соединят с городом, звонят из редакции. И только сейчас Надежда Михайловна вспомнила о том, что для Нины теперь представлялось самым главным. — Совсем забыла,— сказала Платонова будничным голосом,— возьми там, в портфеле, тебе письмо от твоей соседки Марии Васильевны. Специально приходила в редакцию, чтобы тебе передать. Да, да, я слушаю...— Последнюю фразу она прокричала в трубку. Нина, чувствуя, как сильно заколотилось сердце, вытащила из потрепанного портфеля серый конверт. И мгновенно нащупала треугольничек. Вышла в другую комнату. От волнения строчки, написанные, видимо, наспех, карандашом, расплывались... ГЛАВА ВОСЬМАЯ Из дневника Нины Декабрь, 1941 Пишу при свете мигающей коптилки. Полночь. Н. М. ушла в райком проводить бюро. Завтра она уедет в колхоз «Путь Ленина», там колхозники, по собственной инициативе, собрали подарки фронтовикам. Чего только они не приготовили: настряпали пельменей Кедровые орехи, брусника, сало, сушеные грибы — всё, что припасли. Щедрый у нас народ. Сегодня привезли ленинградских детей. Ничего подобного я в своей жизни не знала. Нет, даже не предполагала. Пишу сумбурно. Никак не успокоюсь... Но начну по порядку. Утром Надежда Михайловна спросила, почему я ничего не записываю? Надеюсь на память? И еще раз напомни-