Сибирские огни, 1981, № 9

ЖИЗНЬ НИНЫ КАМЫШИНОЙ 59 — Вот торбочку тут я сготовила. Уж не серчайте — без спросу. Тут молочко. Детишек-то голодных и отощавших привезут... Шанежек картофельных поклала. Маленько орешек кедровых выпросила у милицио- неровой бабы,— возьмите-ка.— Тихоновна протянула Нине торбочку и узелок.— Тут мое,— кивнула старуха на узелок,— на смерть берегла,— и, заметив на лице Нины недоумение, пояснила: — Ситчик вы мне на праздник дарили и платочек... Помру — нагишом не положат, а детишкам сгодится. — О чем ты задумалась? — Голос у Платоновой со сна чуть хрипловатый.— То хмуришься, а то улыбаешься, я вот за тобой потихоньку наблюдаю— Вспомнила одно свое посещение... Представляете: внешность даже приятная, одета хорошо, унты бисером расшиты, все улыбается, а когда я сказала, что есть люди, которые последнее отдают, она обозлилась, глаза стали круглые, как у кошки. Губы поджала. Ушла куда- то за печку. Вынесла и бросила на стол... Я даже сразу и не поняла что. Оказалось — жмых... — Жмых?! — воскликнула Платонова. — Да, жмых. Сказала: «они и этому будут рады»... — Сволочь! — выругался шофер. До сих пор он молчал. Это был пожилой мужчина, с темным, задубленным от ветров и ненастий лицом. Нине казалось, что шофер даже не слышит, о чем они говорят. — Конечно, сволочь,— подтвердила Платонова,— фамилию ее запомнила? Кто она? — Сидорова. Жена старателя. — Видать, из кержаков,— сказал шофер,— у них снегу зимой не выпросишь. Наш парень заплутал в буран. И — надо ж! — угодил в кержацкие выселки. На ночевку просился. Не пустили, гады! Ты, грит, запоганишь нас табачищем. Парень всю ночь блукал. Ознобился бедолага. Тракторист его нашел. Привез чуть живого. Не люди — звери. — Но, в основном, люди отдавали последнее,— задумчиво проговорила Нина. Подъехали к длинному, одноэтажному зданию— транспортной конторе треста. Нина полагала, что и в Озерном ей так же предстоит собирать вещи для детского дома. Но в конторе им сообщили, что вещи уже были собраны, в чем Нина убедилась и сама, когда они с Платоновой подошли к клубу, где на первых порах должны были разместить детей. На веревках, растянутых между берез, топорщились, словно из жести, простыни, а на оградке палисадника проветривались разнокалиберные матрацы. На дровах, сваленных в кучу, громоздились горы подушек. У высокого клубного крыльца седобородый могутный старик сколачивал топчаны. — Видишь,— засмеялась Надежда Михайловна,— озерские товарищи времени даром не теряют. С крыльца сбежала высокая женщина с рябоватым, решительным лицом. днакомьтесь>_ сказала Платонова,— Нина Николаевна Камышина, внештатный корреспондент нашей газеты, и Александра Сергеевна Прохорова — председатель месткома транспортного управления. — И бухгалтер по совместительству,— хмыкнула Прохорова, крепко, по-мужски, сжимая пальцы Нины.— Докладываю, товарищ Платонова: клуб побелен. Осталось вымыть окна и двери. Пока холодно. Но к уТру _ ребят ведь днем привезут — обогреем, как положено. Тут на меня вам, может, станут жаловаться. Дескать, невежливо обращалась. Так этому Федякину, завстоловой, морду набить мало. Извиняюсь за выражение. Эй! Эй! — закричала Прохорова и кинулась к грузовику с дровами,— Подальше дрова сваливай. Детей будем подвозить к само-