Сибирские огни, 1981, № 9

ЖИЗНЬ НИНЫ КАМЫШИНОЙ 49 что деньги транжирю. Ребятишки могут проболтаться. Но эти деньги — мой заработок — гонорар за информации. На что хочу — на то трачу. Ни мяса, ни молока не купишь. Рядом вещевой рынок. Как в детской считалке: «что угодно для души». Такого множества каких-то ненужных вещей Нина никогда, пожалуй, не видела. Немыслимые, потраченные молью горжетки, старинные, лежалые, в желтых подпалинах кружева, вышитые стеклярусом подушки. Подозрительного вида типы, как бы мимоходом, шептали; «Дама, не угодно иметь золотые украшения?..» Нина торопливо шагала к выходу. Следом же за ней пришел домой Вадим. В неурочное время. И с порога объявил: — Нас эвакуируют. — Кого нас? — удивилась Нина, но, взглянув на его озабоченное лицо, поняла — не шутит,— Куда? Почему? Вадим коротко пояснил: трестовский поселок (они так между собой называли здание треста и примкнувший к нему квадрат квартала с жилыми корпусами) переходит в ведение госпиталя. Кажется, харьковского. В тресте оборудуют госпиталь, в жилых домах разместится медицинский персонал и подсобные службы. Приказано собраться в двадцать четыре часа. Завтра, в это же время, им подадут вагоны. Брать необходимое, без чего нельзя обойтись. Куда повезут? В горы. До станции Озерное доедут поездом, а до рудника «Удачного» доберутся на машинах. Немного помедлив, Нина сказала: — А если я останусь? — бросила она пробный камень. После пеняла себя за это нерешительное «если», как ей представлялось, все испортившее. Вадим, как и следовало ожидать, взорвался. Идиотское решение. В выражениях он не стеснялся. Где она будет жить? Оставляют квартиры только семьям фронтовиков. Да и то потеснят. Комнату днем с огнем не сыщешь, городишко их забит до отказа. И потом, на что, интересно, она собирается существовать? Без итееровской карточки сама сдохнет с голоду и детей заморит. Может оставаться, но ребят он ей не оставит. Сказано было таким тоном, что Нина поверила: да, заберет. Уступая здравому смыслу — нельзя же здоровьем детей рисковать,— но желая взять реванш, сказала утвердительно: — Тихоновну мы с собой возьмем. — Я выяснял: управляющий и главный инженер берут своих домработниц. Дескать, живут по многу лет, стали членами семьи. Если оставим— станут болтать: старуху бросили. Еще пришьют что-нибудь. Говорят, у кого семья больше — квартиру лучше дадут.— И, походив по комнате, почти спокойно, но с каким-то сокровенным смыслом сказал :— А я доволен. В такое время — чем дальше, тем лучше. Наказав немедленно приниматься за сборы, Вадим ушел. Тревожная долгая ночь, в станционных залах многолюдно, прокурено, воняет дезинфекцией. Гулко хлопают двери. Беспокойно гудят маневровые паровозы. Кое-как примостив детей на скамьях, женщины притулились на чемоданах, узлах и баулах. Жена трестовского начальника планового отдела Плакситина гром ко возмущалась; — Раз не могут вовремя подать состав, могли бы дать переночевать дома с удобствами. — Война ведь! — возмутилась Нина. 4 Сибирские огни ЛЬ 9