Сибирские огни, 1981, № 9

42 ЕЛЕНА КОРОНАТОВА Они стояли рядом, не в силах заговорить. Помедлив, он тихо сказал: — Вот и встретились... Нина всхлипнула и отвернулась. — Пойдем.— Он взял ее чемодан, в другой руке держал свой чемодан и шинель; он был в военной форме.— Держись за меня, а то еще исчезнешь, и я подумаю, что ты приснилась. — Ты едешь на фронт? — Да. Но сначала в Новосибирск. Только подумать, как повезло. Судьба все же не злодейка! Пойдем куда-нибудь с чужих глаз. Время у меня есть. Мне надо к утру поспеть. Доберусь любым поездом. Они отправились в камеру хранения, потом Герман повел ее в ресторан. «Я же знаю, что ты есть хочешь». Нине казалось, что все перед ними расступаются. Позади женский голос горестно произнес: — Таких вот красавцев на войну отправляют. — Как, бабы, жить-то будем без таких красавцев? — откликнулся со злостью другой голос. В переполненном привокзальном ресторанчике ни единого свободного столика. Герман поговорил с официантом, и им вынесли столик на двоих. — Товарищу капитану мы с нашим удовольствием,— заявил официант, расправляя на столе свежую скатерть.— У нас указание: военных обслуживать вне очереди. Меня вот не берут, извиняюсь, плоскостопие. Официант принес жаркое и бутылку кагора. Разлив вино по рюмкам, Герман сказал: — Выпьем за нашу встречу. Теперь мы люди взрослые и не должны так глупо потерять друг друга. Это к слову о судьбе. Я буду тебе писать.— Домой мне нельзя писать... А то я опять не увижу твоих писем. — Куда же мне писать? Только не на твоих родственников. Послушай, я так обрадовался нашей встрече, что даже не спросил, как ты здесь очутилась? Куда ты едешь? В Энск? К маме? Нина коротко рассказала о себе. Герман записал адрес Марии Васильевны. — Тут уж надежно,— заверила Нина. — Ты знай: может случиться, письма долго не будут приходить — война. Но ты — жди. «Только я не должна реветь»,— подумала она. Расплатившись с официантом, Герман сказал: — У нас есть еще время. Сходим к реке. — Сходим. Но когда твой поезд? Я обязательно хочу тебя проводить.— Нет уж. Не могу я уехать, зная, что ты осталась в этом содоме. Билет я тебе достану, усажу в поезд. Посмотрим расписание... Ну, вот, до двух ночи мы сможем побыть вместе.— Герман, стоя позади нее, Доложил ей руки на плечи и легонько сжал их. Это прикосновение потрясло ее. Когда любимый — какое это счастье!.. Тихая речка вбирала в себя розовый в желтых разводах закат. Морща речную гладь, проплыло стадо гусей. Низко, касаясь грудками воды, сновали ласточки. Тальник, свисая с берегов, заглядывал в водное зеркало, продолжаясь в нем. — Вот тебя и все это,— Герман сделал широкий жест,— возьму с собой туда-.— И после недолгой паузы: — Все так кругом прекрасно, что не верится... — ...Не верится, что война?