Сибирские огни, 1981, № 9

40 ЕЛЕНА КОРОНАТОВА Возвращаясь с кладбища, выбирала тихие переулки. Хотелось что- то додумать, решить для себя. Хватит стесняться, деликатничать, ждать манны небесной. Надо быть напористей самой. Самой искать материал для газеты. Надо съездить навестить Петренко... Если бы Нина не была так занята своими мыслями, то она заметила бы, что улицы словно вымерли. И песни, и музыка из окон не рвались. Нина переступила порог маминой комнаты и невольно замерла. Все ее родичи были в сборе, даже вечно занятая Колина жена Леля. Мама и бабушка сидели в креслах, Коля на подоконнике, Леля и Нонна Ивановна— мамин друг — разместились на диванчике. И Варя была тут же, она примостилась на низеньком стульчике, на коленях у нее сидела крошечная девочка. Все молча воззрились на Нину. Ее не столько испугало их молчание, сколько какое-то странное горестное выражение, общее для всех лиц. — Вы что? Что?!. Дети?.. — Как? Ты ничего не знаешь?! — воскликнул Коля. — Нет...— испуганно выдавила она. — Война, Ниночка,— скорбно произнесла бабушка. ГЛАВА ВТОРАЯ Нина с трудом отыскала свободную скамейку в станционном саду, где среди чахлых и пыльных деревьев торчала грубая скульптура физкультурницы, бросающей диск. Наконец-то можно передохнуть. Нина сняла босоножки. Ноги гудели от длительного стояния в очередях. Неужто придется торчать на этой огромной станции — ведь узловая — несколько суток?! Всего-то в четырех часах езды от Энска. С шести утра лишь двоим удалось закомпостировать билеты. На вокзале как на толкучке. Пассажиры не только заняли все скамьи, но сидели и лежали на полу, заполнили перрон. Вагоны брали штурмом. Передышка на полчаса, а потом идти «отмечаться» в списке на очередь в кассу. Прошло всего две недели $ того невероятного, непостижимого ужаса, поразившего всех своим вероломством и неслыханной жестокостью... Люди, как видела и понимала Нина, хотя и делали свои обычные дела,— ходили на работу, ели, пили, то есть, казалось бы, жили привычной жизнью,— но все они были поглощены тем, что творилось там, на Западе. Всех объединяло одно горе, одна беда, один страх. От Вадима пришла телеграмма: «Оставлен возглавлять ответственный участок дети здоровы. Оставайся до выздоровления матери». Нина прочитала телеграмму вслух маме и Коле. Мама сказала: «Он лучше, чем я о нем думала». Коля присвистнул и с иронией заметил: «Чего-то не того-с». Мама собиралась к Натке, Нина ей помогала. Она расклеивала на столбах и заборах объявления о продаже мебели, но вещи никто не покупал. В магазинах быстро исчезли спички, соль, мыло. Мама негодовала: «Никогда не поддамся панике». Нюточка толстым шепотом сообщила: «А я всего запасла». Все дни до отъезда, чтобы Нина ни делала—стирала, гладила, помогала маме упаковывать вещи,— она пребывала в состоянии лихорадочного беспокойства. Хотелось поскорее к детям. Оказалось, что билет достать не так-то просто. Помогла Варя: достала (теперь все чаще слово «достала» входило в обиход) через своих знакомых.