Сибирские огни, 1981, № 9

36 ЕЛЕНА КОРОНАТОВА — Я пойду.— Нина поднялась. «Молодец! Пришла»,— подумала она. Пролежал Петренко в больнице два месяца: воспаление легких дало тяжелое осложнение. Как только его выписали, Платонс?ва отвезла Ивана Михайловича в маленькую татарскую деревушку на кумыс и устроила его там секретарем сельсовета. ЧАСТЬ ВТОРАЯ ГЛАВА ПЕРВАЯ Поезд подходил к станции. Показалось знакомое с детских лет, монументальное, с огромными окнами, здание вокзала. Нина вглядывалась в лица людей, бегущих за окнами вагона. Ждала, что встречать ее придет дядя Коля. Телеграмму — «Немедленно выезжай мать тяжелом состоянии» — послал он. Но где же Коля?! По спине пополз противный холодок. Мало ли что могло случиться, пока она трое суток добиралась до Энска. Подолгу пришлось при пересадках торчать на станциях. Сняла с багажной полки чемодан, накинула летнее пальто и, взяв в одну руку чемодан, в другую — корзину с крышкой, вышла на перрон. Небольшого росточка, худенькая, черноволосая женщина, белозубо улыбаясь, пробиралась через толпу пассажиров, нагруженных чемоданами, фанерными баулами, корзинками и мешками. Нина не сразу узнала в черноволосой женщине подругу детских лет, которую девочкой к ним в дом когда-то привела бабушкина прачка Домнушка. Десять лет глупой юношеской ссоры разъединили их. И вот Варя, забыв про обиду, пришла встречать. — Не волнуйся, все хорошо! — Еще не приблизившись, крикнула Варя. Подруги обнялись. — Чтр с мамочкой? — Сердце. Отойдем, здесь толкаются. — Недавно было письмо... На сердце она не жаловалась. — Что ты, не знаешь свою мамочку?! Сроду не жаловалась. Видимо, желая заглушить долгую и бессмысленную паузу, разъединявшую их столько лет, Варя без умолку говорила. У Натальи Николаевны, пусть Нина не волнуется, ничего серьезного. Много работала. Была какая-то запутанная отчетность. Прежнего бухгалтера посадили, сильно плутовал. Ну, Наталья Николаевна и приутомилась. Да и нервничала. Нет, сейчас не работает. Уволилась и стала собираться к Натке в Новосибирск, Натка вот-вот родит, а тут этот приступ случился. Это дядя Коля перепугался. Боялся, что она одна по ночам. — Я рада,— сказала Нина.— Ну, а ты как живешь? —- Лучше всех,— невесело проговорила Варя,— всяко бывает. Что-то характер у моего стал портиться. А ты как? Мы боялись, что твой тебя не отпустит. — Сначала не пускал,— нехотя призналась Нина. Мама жила на грязной, ухабистой и немощеной Никитинской улице. По обочинам росли высокие и разлапистые старые тополя. В палисадниках отцветала черемуха роняя шелковистые, белые лепестки на серые плахи щелястого тротуара.